Пленники вечности   ::   Морозов Дмитрий

Насмерть перепуганная Дрель встретила его причитаниями вперемешку с густым матом, но тут же запнулась и замолчала, разглядев забрызганный кровью плащ.

– Дорога свободна, – пробурчал назгул. – Нечего таращиться, кровь не моя, хвала Великой Тьме. Трогай уже.

Примерно через два часа ангмарец остановил коня.

– Надо бы на дерево забраться, – сказал он неуверенно. – Ливонцы нам по дороге не попадались, значит, они гонят наших на восток. Пора бы нам уже их нагнать. Очень не хочется налететь на тыловое охранение.

– Я сама, – сказала Дрель. – Или я не эльфий-ская принцесса?

Резво подоткнув подол платья и приоткрыв весьма аппетитные ножки, она обезьяной взлетела по ветвям вверх, растворившись в густом лесном пологе.

Ангмарец ждал, поигрывая уздечкой и вслушиваясь в шорохи ночного леса.

Сверху посыпалась кора, и на траву шумно спрыгнула Дрель. Щека ее была расцарапана, платье на плече зияло прорехой.

– Они прямо перед нами.

– Охранение?

– Вернее будет сказать – стража обоза. Там пара телег, три шатра и дюжина мордоворотов. Сидят на тюках с арбалетами и пялятся вокруг.

– А главных сил не видно?

– В паре километров начинается подъем из этой долины. Гребень холма, похоже, наши и ливонцы уже перевалили.

Ангмарец спрыгнул с коня.

– Будем обходить. На вот, надень на башку. И не перечь! Мне воевода за тебя руки-ноги повыдергает.

Дрель на удивление покорно нахлобучила сменный войлочный подшлемник назгула, а поверх него хау-берг.

– Ну, и как я смотрюсь? – кокетливо спросила она, ведя коня в поводу.

– Как школьная учительница географии, решившая изобразить индийскую королевну, – честно ответил ангмарец. – Только очень грязную и помятую индийскую королевну.

– Спасибо на добром слове, злыдень. Миновать ливонский обоз им удалось без особых приключений, если не считать того, что лошадь назгула оступилась и едва не свалилась на дно оврага.

На дорогу, ввиду близости основных тевтонских сил, они решили не выходить, двинули по еле заметным лесным тропам, полагаясь не столько на собственное зрение, сколько на чутье казачьих рысаков.

Вскоре при свете звезд они перевалили через седловину, и перед ними раскинулся во всей своей красе ливонский лагерь.

Жарко горели десятки костров, белели палатки и шатры, меж ними перемещались оруженосцы и полупьяные кнехты.

– Бьем их, бьем, а они не уменьшаются в количестве, – заметила Дрель, сморщив нос.

– А ты что, хотела, чтобы Легион все войско магистра переколбасил? Которое Кестлер год собирал?

– Положим, здесь едва половина его. Вторая – у Рингена, осаждает отряд Игнатьева-Русина.

– Все равно их раз в двадцать больше. Только и спасают нас леса да топи, негде им развернуться.

– И как только дали магистру собрать эдакую силищу?

Щека назгула нервно задергалась. На эту тему они уже давно предпочитали говорить только между своими, даже со свойским парнем, воеводой Репниным, старались языки не распускать. А де. ло пахло крупной изменой.

Всем памятен был триумфальный марш русских полков от Пскова и Ивангорода вглубь Ливонии.

Нарва пала в одночасье, за ней обрушились десятки замков и множество крупных городов. Тевтонская армия была буквально разметана, словно куча сухих листьев, злым осенним ветром и загнана в родовые ук-ровища. Казалось – еще немного, и московиты на века утвердятся на Балтике.

И тут начались проволочки, отступления и бессмысленные маневры, изматывающие войска, переговоры…

В довершение всех бед, основные полки попросту ушли из Ливонии, оставив там и сям малозначительные отряды и гарнизоны, словно приглашая немцев к реваншу.

И реванш немедленно воспоследовал. Кестлер, павший было духом, нашел деньги, активизировал давние рыцарские связи с Западной Европой.