Лунные прядильщицы   ::   Стюарт Мэри

Я вспом­нила, как сказала американцам, что они подарили мне день. А сейчас я увидела, что они сделали это в самом прямом смысле. Казалось, это не случайность. Я обяза­тельно должна была оказаться здесь, одна под лимонны­ми деревьями, впереди тропинка, в сумке еда, в полном распоряжении абсолютно свободный день, а передо мной летит белая птица.

Я в последний раз посмотрела на мерцающий край моря, повернулась на северо-запад и быстро пошла сре­ди деревьев к ущелью вверх по склону горы.



Глава 2

When as she gazed into the wateryglass

Andthrough her brown hair's curly tangles scanned

Her own wan face, a shadow seemad topass

Across the mirror…



Wilde: Charmides



Остановил меня голод. Какой бы импульс ни заставил меня совершить одинокую прогулку, он при­дал мне довольно большую скорость, и я прошла далеко, прежде чем снова начала думать о еде.

Дорога стала круче, ущелье расширилось, деревья поредели. Показался солнечный свет. Тропинка лентой вилась по крутому склону. Другая сторона ущелья резко уходила вверх. Нагромождение скал и кустарника с редкими деревьями освещало солнце. Я приближалась к обрыву. Казалось, этой тропинкой не часто пользова­лись. Ее перекрывали ветки кустов, один раз я остано­вилась, чтобы поднять незатоптанный побег лиловых орхидей прямо у ног. Но мне удалось устоять и не рвать цветов, которые росли в каждой трещине. Я проголода­лась и хотела только найти ровное место на солнце, у воды, где можно остановиться и съесть свою запоздалую еду.

Спереди справа шумела вода, ближе и громче, чем река внизу. Похоже, к реке устремился приток. За поворотом я увидела его. Скалу разбил маленький ру­чей. Он стремительно несся прямо на тропинку, кру­жился в водовороте вокруг единственного камня для перехода, а потом опять безудержно бросался к реке. Я не стала его пересекать. Оставила тропинку и полезла не без труда на валуны, которые окаймляли ручей, к солнечному свету на край ущелья.

Через несколько минут я нашла то, что искала. Я вскарабкалась на беспорядочную груду белых камней среди маков и вышла на маленький, каменистый гор­ный лужок, поляну нарциссов, зажатую между утесами. На юг открывался головокружительный вид на море, опять очень далекое. А больше я ничего не заметила, только нарциссы, зелень папоротника у воды, дерево возле скал, а в расселине высокой скалы – ручей. Вода плескалась среди зелени, затем образовала спокойное озерцо под солнцем, а потом текла к обрыву.

Я сняла с плеча сумку и бросила в цветы. Опустилась на колени возле озерка и опустила руки в воду. Солнце жарко светило в спину. Момент радости ослаб, затуманился и перешел в огромное физическое удовлетворе­ние. Я решила попить. Вода холодная, как лед, чистая и жесткая, такая ценная, что с незапамятных времен охранялась собственным божеством, наядой ручья. Не­сомненно, она все еще стерегла его из-за папоротника. Странно… я обнаружила, что смотрю украдкой через плечо на этот самый папоротник – на самом деле чув­ствовался взгляд. Сверхъестественная земля. Я улыбну­лась порожденной мифами фантазии и снова нагнулась, чтобы попить.

Глубоко в озере, глубже моего собственного отраже­ния, мелькнуло среди зелени что-то бледное. Лицо.

Это настолько совпадало с моими мыслями, что я даже не сразу обратила внимание. Постепенно я осозна­ла, заработал, как говорится, «задний ум», реальность победила миф. Я окаменела и посмотрела снова.

Я права. В зеленой глубине, прямо за отражением моего плеча плавало лицо. Но это не добрая хранитель­ница ручья. Человек, мужчина, отражение его головы, наблюдающей за мной сверху. Он смотрел на меня от края скал высоко над ручьем.

Сначала я испугалась, но не была очень встревожена. Одинокому страннику в Греции не нужно бояться слу­чайно встреченного бродяги.