Мадемуазель Берта и её любовник   ::   Сименон Жорж

Однажды, когда кот терся о ноги Альбера, он так грубо его отшвырнул, что несчастное животное осталось хромым…

Я бы все сделала для него… Если бы вы его видели, вы бы сочли, так же как и я, что это…

— Вы действительно не знаете молодого человека, который сидел рядом с нами на террасе кафе? — прервал Мегрэ.

— Клянусь!

— Это любопытно…

— Почему?

Он вышел на балкон, откуда открывался вид на площадь Константин-Пекёр. И там, прямо на углу улицы Коленкур, он смог заметить знаменитый бежевый плащ, который прохаживался туда-сюда.

— Я не знаю… Думаю…

— Что вы думаете?.. Скажите мне!.. Успокойте меня!..

Обещайте мне, господин комиссар, что защитите меня…

Мне необходимо знать, где скрывается Альбер… Если только бы я была уверена, что он перешел границу!..

— И как бы вы поступили? — пробурчал он.

— Я стала бы дышать более вольготно… Иначе я чувствую, что он меня убьет, поскольку он…

А Мегрэ окружала некая квинтэссенция маленького мирка Монмартра, который мужественно трудится, довольствуясь незначительными радостями. На кухонном столе лежала отбивная, предназначавшаяся на обед, и картонная коробка с тертым сельдереем, приправленным соусом провансаль, купленная у молочницы, а также тарелка из голубого фаянса с сердцем, тушенным в сливках.

Около швейной машинки — начатое платье, вечернее платье из органди, усеянное весенними букетами. В фарфоровой чашке булавки, пуговицы, карандаш, мелки и несколько марок.

Одним словом, частная жизнь, освещенная этим балконом, повисшим над городом.

Мадемуазель Берта всхлипывала, без всякого кокетства показывая красный нос, блестящие щеки.

— Я знаю, что я бестактна, что я говорю о вещах так, как понимаю их… Тем не менее если вы мне не поможете, я не сомневаюсь, вы понимаете, что на днях вам придется опознавать меня в морге… Это мой первый любовник, господин комиссар!.. До сих пор я вела себя благоразумно, верите вы мне или нет… Я хотела выйти замуж, иметь детей… Особенно иметь детей!

А теперь…

— Я доживу до этого момента, — неумело пообещал Мегрэ, поскольку он всегда питал отвращение к излияниям чувств.

Но он еще не закончил, как она схватила его руку и поцеловала.

— Спасибо, комиссар! Но скажите еще одну вещь… Я ведь не чудовище, правда? Я его любила, я не вру… Но тот, кого я любила, был честным юношей, которого я видела в нем… И я не предала его ради предательства…

Доказательством этому служит то, что я не обратилась в полицию… Вы совсем иное дело… Я позвала вас для того, чтобы вы меня защитили, поскольку я боюсь, поскольку я слишком молода, чтобы умирать.

Он вновь отдалился от нее и, стоя на балконе, повернулся к ней спиной, в то время как табачный дым образовывал ореол вокруг его головы.

— Что вы собираетесь предпринять? — продолжала она. — Разумеется, я оплачу расходы. Я не богата, но я вам сказала, что у меня есть немного денег…

— Этот дом прямо напротив — это, случайно, не гостиница?

— Да, гостиница «Конкарно»…

— Прекрасно! Возможно, я там остановлюсь… Вот вам добрый совет: выходите из дому как можно реже…

— Я вовсе не буду выходить, если вам так угодно, разве что за покупками…

— Вы не могли бы их делать через консьержку?

— Я попрошу ее об этом…

— Я приду навестить вас вечером… Жаль, что вы не знаете этого молодого человека…

— Какого молодого человека?

— Того, кто шел за вами до «Кафе-де-Мадрид» и который караулит на углу улицы.

— Если только… — начала она, широко раскрыв глаза.

— Если только?

— …Если только он не сообщник Альбера… Предположим, что вместо того, чтобы прийти самому, он дал поручение одному из своих друзей…

— До скорого! — проворчал Мегрэ, направляясь к Двери.

Он остался недоволен. Но не знал отчего. На лестничной площадке он смахнул белую нитку, прилипшую к рукаву.