Подмененный   ::   Кубасик Кристофер

Он в который раз попытался приподнять руку – пусть папочка хотя бы пожмет ее. Если, конечно, захочет взять ее в свои ладони… И опять – даже кистью не смог пошевелить. Туго прикрутили…

– Я… Я не могу двинуться… – растерянно пробормотал он.

– Питер, мы должны были следить за тем, чтобы ты оставался неподвижным, – ответил доктор. Если, конечно, этот человек был доктором. – В последние недели мы проводили курс усиленной… э-э… терапии. Любое твое неосторожное движение могло причинить непоправимый вред. Мы должны были быть уверены, что ты никому не доставишь неприятностей.

Питер не обратил внимания на слова доктора. Он все так же выжидающе смотрел на отца.

– Папочка, со мной все в порядке? – наконец-таки решился спросить он.

Отец долго молчал, потом отвел глаза в сторону. – Не знаю.

Питер заметил, что доктор от изумления открыл рот.

– Мистер Клерис… – успокаивающе начал он, но папочка с неожиданным вызовом воскликнул:

– Не знаю! Слышите?…

У Питера сложилось впечатление, что мистер Клерис понятия не имеет, что он делает в этой комнате и что за мальчик лежит перед ним.

– Папочка… – еле слышно прошептал Питер.

– Прости меня, – быстро ответил отец, поперхнулся и скорым шагом вышел из комнаты.

Доктор бросился вслед за ним.

– Я скоро вернусь! – бросил он через плечо Питеру.

– Ладно, все нормально… – хотел успокоить его Питер, но тот уже вышел за дверь.

Питер вздохнул, широко раскрытыми глазами уставился в потолок. Что за странные, пугающие чудеса творятся вокруг? Мелко задрожал подбородок, но он не расплакался. Сумел сдержаться. Попытался вспомнить что-то приятное из своего прошлого. Прежде всего почему-то вспомнилась его по-детски наивная любовь к молоку. На мгновение почудилось, что на верхней плоскости одной из машин стоит наполненный белой жидкостью стакан, но, приглядевшись повнимательней, Питер решил, что это ему только померещилось. Потом перед глазами возникла картинка из давнего прошлого: он идет в школу. Привиделась учительница, развешивающая плакаты для урока. К своему удивлению, Питер никак не мог припомнить, чем же он занимался в классе. Что изучал? Нет, учиться-то он учился, это было ясно как день, но вот чему? Слова, какие-то числа, лягушки, клетки… Все смешалось и перепуталось. Единственное, что он помнил четко, были картинки. Все остальное покрылось туманом.

Ну, чудеса! Не мог же он ходить в школу для того только, чтобы отсиживать на уроках. И что такое уроки? С трудом пробилась мысль – это когда кто-то из взрослых говорит, а дети записывают или слушают. Но, черт побери, что записывают? И что слушают?…

В палату вернулся доктор. Он был какой-то чрезмерно возбужденный, суетливый, на лице – лживая, подбадривающая улыбка.

– Так что, Питер, думается, время пришло, нам пора поговорить. Поделиться, так сказать, мыслями по поводу… э-э… случившегося.

– Где отец?

Доктор успокаивающе замахал руками.

– О-о, с ним все в порядке. Он решил прогуляться. Видишь ли, мистер Клерис очень озабочен твоим состоянием, он хочет, чтобы у тебя все было хорошо. Сейчас ему надо немного проветриться… Так сказать… Он зайдет к тебе попозже.

Правду ему говорят? Или лгут? Как проверить? Если бы можно было встать и разыскать отца… Питер выжидающе смотрел на доктора.

– Питер, знаешь, что с тобой случилось? – осторожно заговорил тот.

Подросток отрицательно покачал головой.

– Что ты помнишь о… прошлом? О том мире, который тебя окружал? Многие из тех людей, которые прошли… э-э… так сказать, через подобные испытания, кое-что забывали.

Питер некоторое время обдумывал услышанное. Что имел в виду доктор? Потом ответил:

– Я помню папу. Вечеринку… Помню, как проснулся посреди ночи.

– Хм… Хорошо, Питер, а теперь послушай.