Поколение обреченных   ::   Пузий Владимир

"Мокрая и ласковая" написана значительно лучше (по языку), чем вышеназванные романы г-на Дашкова, но сюжет... Сюжет невероятно прост, предсказуем и, как мне показалось, "одолжен" у Стивена Кинга. В его романе "Кладбище домашних животных" точно так же оживали поначалу кошки (здесь -собаки), а потом и люди. Только и разницы-то, что у Кинга мертвецов хоронили на территории древнего индейского кладбища, а здесь -- в озере, в котором не водятся комары. Кстати, эту деталь Дашков так и не объясняет, вообще не использует в тексте, и читатель остается в недоумении: почему это вдруг комары там не водятся? А тот, кто хоть немного знаком с биологией, удивится вдвойне, ведь комары и их личинки играют едва ли не решающую роль в пищевой цепочке стоячего водоема, подобного описанному в "Мокрой и ласковой". Но "гвоздь программы" среди ляпов повести -- невесть откуда взявшиеся посреди российско-украинского современного ланшафта полицейские! И хоть повесть написана довольно приличным языком, где-то на середине начинаешь понимать, чем все закончится. И заканчивается именно тем! Означенная выше обреченность и смерть присутствуют здесь от начала и до конца, причем ради чего написана повесть так и не понятно -- не отыскал я в ней ни психологически достоверно прописанных персонажей, ни оригинальной идеи, ни интересного сюжета. Впрочем, может, плохо искал...

Сергей Герасимов. "Паркетный вор". Творчество этого автора интересно прежде всего тем, что он -- один из немногих, кто сегодня пишет вещи, которые можно назвать городской психологической притчей. Увы, этот рассказ, по-моему, не самый лучший у Герасимова. До притчи в "Воре" писатель чуть-чуть не дотянул. Снова-таки, полным-полно недоделанностей: всемогущий фокусник по имени Мейстер, напоминающий Воланда, но намного картонней, нежели последний; необъясненное Мейстерово всемогущество; отнюдь не мудрый поступок экс-фокусника в конце... И еще (вы, наверное, уже догадались) -- смерть и обреченность.

Алексей Корепанов. "Труба восьмого ангела". Люди "достали" матушку-Землю, и она решила от них (то бишь, конечно, от нас!) избавиться. Из рассказа мы узнаем, каким именно образом. Впрочем, подобных идей о человечестве-паразите и Земле -- огромном полуразумном организме было предостаточно. Ничего нового для себя я не нашел, да и написан рассказ нормально, но не более того. Надо ли говорить, что присутствуют здесь в достаточном количестве и смерть, и обреченность.

Андрей Щупов. "Цветок". Первые несколько страниц я скучал, но благодаря хорошему языку "Цветка", добрался до того места, где стало интересно. А уж финал -- неожиданный, "оборванный" -- вообще необычайно порадовал. Пожалуй, рассказ Щупова -- единственный хоть немного оптимистичный в этом альманахе. И смерть и обреченность присутствуют здесь в меньшем количестве -- но все же присутствуют.

Вот, собственно, и все. В результате, подсчитывая "понравившееся"-"непонравившееся", получил 3:3, но, к сожалению, по объему преобладают вещи не самого высокого качества. А в целом после прочтения остается такое впечатление, что откушал грусти разной мощности: от легкой, искрящейся, у Олдей, до глубой, беспросветной у Дашкова. Ни одного радостного, ни одного веселого или светлого произведения в альманахе. Что это -- случайность при составлении пилотного "Перекрестка" или страшная тенденция в современной русскоязычной фантастике? А может, здесь просто собраны рассказы разных лет? и значит ли это хоть что-нибудь? Если да -- то что именно? Ведь "малая проза", по традиции, пишется скорее "для души", нежели для издателя. Так что же, так все плохо?

Будем надеяться, на эти вопросы ответят сами авторы -- в новых выпусках альманаха. Все-таки он восстал из "Книги небытия", последнего своего твердообложечного выпуска -- и уже одно это говорит о многом.