Архангел   ::   Харрис Роберт

За дверцей оказался чулан, где стоял почерневший от времени самовар, бутылка армянского коньяка и коробки травяного чая. В стене находился сейф с крепкой медной дверцей, на которой было выбито название фирмы — не русскими буквами, а какими-то заграничными. Сейф был маленький, сантиметров тридцать в поперечине. Квадратный. Аккуратно сработанный. С прямой, тоже медной, ручкой.

Берия заметил, что Рапава уставился на сейф, и резко приказал ему выйти.

Ожидание длилось почти час.

Рапава стоял в коридоре, стараясь не терять бдительности, и, услышав скрип в большом здании, показавшийся ему шагами, или вой ветра, показавшийся голосом, тотчас вытаскивал пистолет. Он представлял себе Генсека, шагающего по натертому до блеска полу этого широкого коридора в своих высоких кавалерийских сапогах, и никак не мог совместить этот образ со сраженным инсультом, дурно пахнущим телом, которое лежало на Ближней даче.

И знаешь, парень, я заплакал! Наверно, в какой-то мере я плакал и о себе — не стану скрывать, я боялся, поджилки тряслись, — но главным образом я оплакивал товарища Сталина. Я так не плакал по собственному отцу, когда тот умер. И так было почти со всеми ребятами, которых я знал.

Где-то вдали часы пробили четыре.

Примерно через полчаса наконец появился Берия. Он нес маленький кожаный портфель, набитый чем-то — конечно, бумагами, но, может, и чем-то еще, Рапава не мог сказать. Содержимое портфеля, скорее всего, было взято из сейфа, да и сам портфель, наверно, был оттуда. А может, и из кабинета. Или же — Рапава не мог в этом поклясться, но все-таки возможно — Берия уже держал его в руке, когда выходил из машины. Так или иначе, он нашел то, что искал, и улыбался.

— Улыбался?

— Вот именно, парень. Улыбался! Но, заметь, не с довольным видом. Скорее…

— Сокрушенно?

— Да, сокрушенно. Точно хотел сказать: черт побери, неужели такое возможно? Точно проигрался в карты.

Они пошли назад тем же путем, каким пришли, только на этот раз в коридоре с бюстами встретили охранника. Увидев Хозяина, он чуть не упал на колени. Но Берия посмотрел на него как на пустое место и продолжал идти — такого беззастенчивого вора еще поискать. А когда сел в машину, сказал:

«На Вспольный».

Еще не рассвело и было темно, но уже пошли трамваи и на улицах появился народ — главным образом старушки, которые убирали правительственные кабинеты при царе и при Ленине, а после завтрашнего дня станут убирать при ком-то другом. На Библиотеке имени Ленина висел большой красно-бело-черный плакат с изображением Сталина, смотревшего с высоты на рабочих, которые гуськом шли к станции метро. На коленях Берии лежал раскрытый портфель. Он сидел пригнувшись, включив свет. И что-то читал, нервно постукивая пальцами.

«Есть в багажнике лопата?» — вдруг спросил он.

Рапава сказал, что есть. Чтоб разгребать снег.

«А набор инструментов?»

«Есть, Хозяин».

Там было много всего: домкрат, гаечный ключ, гайки для завинчивания колес, рукоятка, чтобы завести мотор, запальные свечи…

Берия хмыкнул и снова принялся читать.

На Вспольном земля возле особняка была твердой, как бриллиант, вся в сверкающих льдинках. Лопатой ее было не взять, и Рапаве пришлось пойти в надворные постройки в глубине сада за киркой.

Он снял пальто и принялся орудовать киркой, как в свое время на огороде отца в Грузии, — широко взмахивал ею над головой, глубоко погружая острие до самого древка. Раскачав острие, он вытаскивал его из земли, снова вздымал кирку над головой и опять опускал.

Трудился он в маленькой вишневой рощице при свете «летучей мыши» — фонаря, повешенного на ветку, — трудился с бешеной скоростью, зная, что за его спиной, невидимый в темноте, сидит на каменной скамье Берия и наблюдает за ним.