Последнее приключение Флинкса   ::   Фостер Алан Дин

На них были животные и растения, природа и здания, но отсутствовали те, кто жил в этих зданиях.

Аляспин был одним из тех миров, где транксы чувствовали себя более уверенно, чем их братья по Галактике — люди. Жаркий и влажный климат напоминал транксам о полном испарений воздухе их родной планеты. Крупные стационарные исследовательские центры были постоянно укомплектованы транксами, в то время как люди то и дело менялись. Сразу же после того, как им удавалось урвать толику сведений, позволяющих выдавить из себя сносную диссертацию, они тотчас возвращались туда, где было посуше и попрохладней.

Планета славилась залежами ценных минералов, и в пограничных районах разведчики недр численно превосходили ученых. Однако многие из тех, кто называл себя разведчиками недр, избегали богатых аллювиальных почв саванны, предпочитая копаться в бесчисленных руинах. Почва здесь была куда легче, а руда более концентрированной, когда-то уже обогащенной. Поскольку археологи и геологи никак не могли поделить между собой старинные развалины, они пребывали в состоянии враждебности друг к другу.

Для серьезных любителей старины эти горе-геологи были не более чем осквернителями могил, уничтожавшими бесценное наследие этой мало доступной для понимания цивилизации. Наиболее дерзкие и легкомысленные авантюристы, не колеблясь, сравняли бы с землей любой храм ради находки, на которой хоть как-то можно было нагреть руки. А до того, что после них вся территория становилась непригодной для изучения, им не было никакого дела.

Беднейшие из разведчиков, лишенные финансовой поддержки для своих исследований и держащиеся на плаву только благодаря собственной находчивости, жаловались на все это властям, а те, в свою очередь, всегда стояли на стороне крупных учреждений. Эти жалобщики-бедняки и без того наоткрывали столько храмов и руин, что на их изучение требовались чуть ли не тысячи лет. Разведчики пытались доказать, что каждая новая находка в джунглях увеличивает конечную сумму научных знаний, но их не всегда слушали.

Между этими враждующими группами были «гибриды», признаваемые обеими сторонами. Эти герои-одиночки колесили по планете и были одновременно учеными и разведчиками. В их душах соседствовали, постоянно конфликтуя, жажда знаний и алчность.

Несколько особняком держались те, кто прибыл на Аляспин для того, чтобы попытать счастья иными путями, удовлетворяя, разумеется, за деньги потребности как ученых так и рудокопателей.

Далеко не каждый ученый пользовался поддержкой какого-либо общепризнанного исследовательского института. Далеко не каждый геолог гнул спину на крупную компанию или синдикат. Поэтому всегда находились те, кто из-за ограниченности в средствах нуждались в дешевых магазинах и шумных, но недорогих развлечениях. Люди, содержащие такого рода заведения, были единственными, кто по праву мог назвать себя гражданином Аляспина. Они прочно обосновались здесь, в отличие от ученых, которые мечтали о том, чтобы как можно скорее совершить великое открытие, или от разведчиков, даже во сне видящих находку, которую можно причислить к разряду исторических, притаившуюся в ожидании их прихода в каком-нибудь увитом плющом храме или на дне безымянного ручья.

И, наконец, здесь был Флинкс.

Его нельзя было причислить ни к одной из этих групп населения Аляспина. Он прилетел сюда не для того, чтобы разведывать недра или заниматься исследованиями, хотя и изучал досконально все, что попадалось ему на пути. Ученые принимали его за чудака-студента, собирающего материал для диплома. Разведчики недр — за собрата-одиночку.