Последний леший   ::   Купцов Василий

Да не вышло! Старые да мудрые ведуны, что Стойгард, что Велетич — ни тот, ни другой даже разговаривать с ним не стали… Хорошо еще, что Валько, молодой шустрый ведун, привел однажды Нойдака ко двору княжьему. Там Нойдака как ведуна не оценили, да и что он мог особенного показать? Отгадать, кто чего в соседней палате делает? Это многие могли, даже тот же Валько, напрягшись, отгадывал… А когда Нойдак поколдовать хотел по северным своим обычаям, все только смеяться начали. Но, как оказалось, это и к лучшему было. Нойдака не то, чтобы приняли, но и не выгоняли теперь, когда он ко двору приходил. Считали его какой-то игрушкой. Особенно, когда все поняли, насколько он прост и доверчив. Короче — нашлось развлечение…

Затеи с новой живой игрушкой особым разнообразием не отличались. Нойдака либо слегка обманывали, играя на его полной наивности относительно городской жизни, либо просто валяли его, так, как играют со щенком. Маленький, весь в меховых одежонках и обвешанный амулетами, этот колдун-неумеха воспринимался богатырями как некий вполне безобидный зверек.

Чуть ли ни при каждом появлении Нойдака при дворе князя начиналась весьма неприятная для северянина игра, заключающаяся в том, что его просто перекидывали из рук в руки, как игрушку. Силенок у княжьих дружинников хватало, кидали аккуратно, попадали «в цель» — в руки следующего бросателя-кидателя и так далее. Так что особенно новых синяков на теле северянина не появлялось. Хуже пришлось, когда сам князь решил попробовать поиграть силушкой — ему понравилось смотреть на эту затею, вот и решил присоединиться. Только силенок подбросить тщедушного человечка в воздух у ласкового князя не хватило, а понял это он уже, когда «взялся за дело». И, чтобы не опозориться перед дружиной, сильно ударил Нойдака в грудь, так, что там что-то хрустнуло. Нойдак отлетел в сторону… Дружинники все поняли, но — ведь князь же — все равно приветствовали молодецкую забаву Владимира одобрительными криками. Хорошо, что князь больше в игру не включался — даже после одного раза у Нойдака очень долго болела грудь.

Пару раз Нойдака заставляли колдовать. Нойдак делал все как надо — кружился, обходя круг, бил в бубен, читал заклинания… Но богатыри, в отличии от соплеменников Нойдака, не только не приходили в состояние религиозного экстаза, нет, эти русы почему-то начинали дико хохотать, хлопая себя по бокам. Смеялся и князь…

Казалось бы, зачем ходить в княжеские палаты бедному Нойдаку? А что делать? В Киев он приехал показаться великим ведунам, может — поучиться. Показался — и оказалось, что он никого их них не интересует. Учить его ничему не стали. Влалок, ведун, привезший Нойдака в стольный град, куда-то исчез. А есть — пить хочется! Посадские, может, и приглашали бы Нойдака покамлать, да он со своим Духом, может, и помог бы кому — отыскать чего потерянное, скажем… Но большие ведуны предупредили, чтобы он колдовать в Киеве не смел — иначе плохо ему придется. Град — их и только их!

Так что богатырский двор оставался для приблудного северянина единственным местом, где можно было досыта наесться и, если повезет, получить в награду несколько монет. А деньги — великая вещь! В городе было бессчетное количество дворов, где за одну такую маленькую блестящую пластинку тебя и накормят до отвала, и напоят… Впрочем, Нойдак опасался пить много вина или бражки. Хмелел он — с непривычки — легко. После первого же раза, протрезвев, Нойдак обнаружил, что все монетки, кинутые давеча ему князем, пропали. И дал себе слово, что больше пить пойло пьянящее не будет!

* * *



— Ну что, братишка, этого не руками не завалишь? — этак задорно подковырнул Сухмат побратима.