Последний полустанок   ::   Немцов Владимир

Вместо того чтобы честно признать свои ошибки и поблагодарить общественность за справедливую критику...

- А если она несправедливая?

- Как это может быть? В центральной печати? Вы посмотрите, кто здесь в редколлегии? Кто подписал этот номер? Академик, доктор технических наук, профессор...

- Пусть хоть двадцать академиков и докторов. Ведь они не читали ни моей брошюры, ни рецензии на нее, - постепенно накаляясь, заговорил Поярков. - Но скажите мне своими словами, что общего между "Унионом" и этой паршивой рецензией? - Он выхватил журнал из рук Медоварова и бросил на стол.

- Не вас мне убеждать, золотко. Человек, который проповедует ошибочные взгляды в печати, может так же ошибиться и в конструкции, и в разных других делах. На ошибках учимся, золотко... Не я прошу понять меня по-человечески. Вы хотите помочь Набатникову?

- Науке, а не Набатникову.

- Ну хорошо, пусть науке, - благодушно согласился Медоваров. - Она, как говорится, требует жертв. Но если что случится с вашим "Унионом", кто будет жертвой? Я, конечно, человек маленький, но с меня тоже спрашивают. Общественность сигнализировала? Сигнализировала! Тогда почему же товарищ Медоваров не прислушался к этим сигналам?

- Нелепая перестраховка.

- Это с вашей точки зрения. А я отвечать должен.

- Придет Дерябин, будем звонить в министерство.

- В десять часов вечера? Кого же вы там застанете?

- Не знаю. Но вы здесь сидите, как на транзитной станции, и задерживаете отправку. Если сорвутся опыты Набатникова, то вряд ли вам поздоровится.

И Поярков выбежал из кабинета.

Едва за ним успела захлопнуться дверь, как Медоваров стал яростно названивать по телефону. Прежде всего он связался с московской квартирой директора НИИАП - ведь тот дела еще не сдавал. Простуженным голосом, кашляя, директор высказал мнение, что, несмотря на подписанный приказ о его новом назначении, он все же считает необходимым отправить "Унион" немедленно.

Однако это не удовлетворило Медоварова. "Профессору что? Он уже отрезанный ломоть, и если дело дойдет до чего-нибудь серьезного, то вполне может отказаться от своих слов. Никаких распоряжений он не давал. Как так? Очень просто: где письменное подтверждение?"

Дежурный по министерству, куда потом звонил Медоваров, сказал, что подобные вопросы директор НИИАП должен решать сам, но все же дал домашний телефон начальника главка. Очень вежливо, но с подчеркнутой иронией начальник главка напомнил товарищу Медоварову, что сейчас несколько другое время, изменилась система руководства, и товарищу Медоварову предоставляется полная инициатива. Если же его смущает "сигнал общественности", касающийся брошюры Пояркова, то пусть он возьмет на себя смелость опровергнуть выводы государственной комиссии, которая принимала "Унион". Опять же товарищ Медоваров должен сам решить, в какой степени катастрофа с самолетом может повлиять на отправку "Униона". На месте виднее.

Медоваров понял, что примерно то же самое сказал бы ему и министр, так же бы ответили и в ЦК. Безнадежно спрашивать, все будут отвечать, что у самого должна быть голова на плечах, а кроме того, есть и коллектив, с которым всегда надо советоваться. Коллектив? А что делать, если в нем появились чужие люди, временно прикомандированные, вроде конструктора Пояркова и старика Дерябина? Им что? Они приехали сюда на два-три месяца, сделали свое дело и - до свидания. Но они даже пробуют здесь командовать!

И, взвесив все "за" и "против", Медоваров утвердился в своем прежнем решении - задержать отправку "Униона".

Он нажал кнопку звонка, чтобы вызвать секретаршу, но вспомнил, что она уже давно отпущена. На звонок отозвался Дерябин. Он с усмешкой вошел в кабинет:

- Я к вашим услугам, Анатолий Анатольевич.