Последний хранитель (Шэнноу - 2)   ::   Геммел Дэвид

Засунув руку почти на дно сумки, он вытащил два пистолета, верно послужившие ему двадцать лет. Капсюльные. Для них он мог сам приготовлять порох и отливать пули. Вычистив, он завернул их в промасленную тряпку и уложил на дно сумки. Только тогда он взял Библию.

Переплет гибкий, как шелк, тонкие страницы с золотым обрезом, явно часто перелистывавшиеся. Размешав огонь, он открыл ее на Книге Пророка Аввакума и глубоким звучным голосом прочел три стиха;

"Доколе, Господи, я буду взывать - и Ты не слышишь, буду вопиять к тебе о насилии - и Ты не спасаешь. Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный".

- И как твой Бог отвечает, Йон Шэнноу? - спросил Шэр-ран.

- Как в его воле, - ответил Шэнноу. - Откуда тебе известно мое имя?

Хозяин пещеры подковылял к костру. Его могучие плечи горбились под тяжестью огромной головы. Он тяжело опустился на пол, и Шэнноу заметил, что он дышит судорожно и прерывисто. Из уха появилась струйка крови, впитываясь в темные пряди гривы.

- Ты ранен? - спросил Шэнноу.

- Нет. Просто Перемена, и все. Ты поел?

- Да, Сушеные плоды, засахаренные в меду. Удивительно вкусно.

- Съешь их все. Они мне больше не по нутру. Как твоя рана?

- Подживает, как ты и обещал. Мне кажется, тебя терзает боль, Шэр-ран? Могу я чем-нибудь помочь?

- Ничем. Разве что подаришь мне свое общество?

- С радостью. Давно я уже не сидел у огня в тепле и покое. Так скажи, откуда ты меня знаешь?

- Не тебя, а о тебе, Шэнноу. Черная Госпожа рассказывала о тебе - о твоих подвигах и схватках с исчадиями Ада. Ты сильный человек и, я думаю, надежный друг.

- Кто она - эта Черная Госпожа? - спросил Шэнноу, чтобы избежать дальнейших похвал.

- Она - та, кто она есть. Смуглая и красивая. Она помогает деенкам моему народу, и волчецам. Медведи ее к себе не допускают, потому что в них ничего человеческого уже не осталось. Они звери - и ныне и вовеки. Я устал, Шэнноу. Я отдохну... посплю. - Он лег на живот, поддерживая голову когтистыми руками. Его золотисто-карие глаза закрылись... и снова открылись, - Если... когда... ты перестанешь меня понимать, оседлай своего коня и уезжай. Ты понял?

- Нет, - ответил Шэнноу.

- Еще поймешь, - сказал Шэр-ран.

Шэнноу съел несколько засахаренных плодов и вновь открыл Библию. Аввакум уже давно стал его любимейшим пророком. Короткими, горько-сладкими были его слова, но в них звучали сомнения и страхи, переполнявшие сердце Шэнноу, и, служа им отражением, они их успокаивали.

Три дня Шэнноу провел с Шэр-раном, но хотя они часто разговаривали, Взыскующий Иерусалима почти ничего не узнал о деенках. Из немногих слов хозяина пещеры он получил лишь смутное представление о крае, где люди понемногу превращались в зверей. Были люди Льва, Волка, и Медведя. Медведи перестали быть людьми, их культура сгинула. Волчецы вымирали. Оставались только люди Льва. Шэр-ран говорил о красоте жизни, о ее муках и радостях, и Шэнноу мало-помалу понял, что хозяин пещеры умирает.

Про это они не упоминали, но день за днем тело Шэр-рана изменялось, росло, искажалось, и он утратил способность стоять прямо. Кровь обильно текла из обоих ушей, а его речь стала совсем невнятной. Ночью он рычал во сне.

На четвертое утро Шэнноу разбудило ржание жеребца, полное ужаса. Он вскочил с постели, хватая пистолет. Перед конем к полу припал Шэр-ран, покачивая огромной головой.

- Что случилось? - крикнул Шэнноу. Шэр-ран обернулся... и Шэнноу встретил взгляд золотисто-карих глаз огромного льва. Лев прыгнул на него, но Шэнноу упал, сильно ударившись об пол. Боль пронзила его тело, но он увернулся от атакующего льва, чей рев заполнил пещеру.