Последняя война   ::   Мартьянов Андрей

Едва кладка оказалась разбита, выяснилось, что ниша некогда являлась частью общего хранилища, и средь каменного крошева да зломерзкой грязи рассмотрел я несколько сгнивших пергаментов, полдесятка отдельных листков, на которых ничего разобрать теперь невозможно, да три относительно недурно сохранившихся тома в прохудившихся переплетах. Клянусь богами Белой горы, я своими руками оторвал бы, голову болвану, до моего прихода надзиравшему за библиотекой! Смею надеяться, за пределами нашего мира. Незримые отыщут способ проучить нерадивца.

Первоначально я решил, что найденные гримуары не подлежат восстановлению и, к счастью, не содержат в себе ничего интересного, - мельком пробежавшись по расплывшимся от сырости начальным строкам, я заметил нардарские слова и буквицы. Увиденные мною страницы, были всего лишь отнюдь не занимательными записками путешественника, много десятилетий назад посещавшего Аррантиаду. Отдав рукопись молодому скриптору Геониду, я занялся более насущными делами, совершенно позабыв о находке.

Неизбежно подходя к восьмому десятку лет жизни, приходится оказывать должное уважение ночному отдыху. Каково же было мое негодование, когда Геонид вскоре после полуночи, в одной легкой тунике и без сандалий, ворвался в мою комнату и начал трясти за плечо, вскрикивая: "Почтенный Эврих, проснись! Проснись же!"

Отчитав со всею строгостию мальчишку за вероломство и непочтение к старости, я, однако, вопросил Геонида, чем же вызвано столь возмутительное его поведение. В ответ он выложил передо мною один из найденных фолиантов.

- Хроника Последней войны! - на едином дыхании выпалил скриптор. - И... словом, тут написано про Самоцветный кряж! Про Небесную гору!

Отдыха я был лишен надолго. Вместе с Геонидом, минувшим вечером догадавшимся внимательно просмотреть рукопись и найти в ней то, что ускользнуло от моего взора, мы просидели до рассвета, разбирая текст. Стало понятно, что манускрипт составлен не одним человеком, но несколькими, что он изобилует рассказами людей, больше двух с половиной столетий назад самолично участвовавших во всех трагических событиях, связанных с пробуждением Неназываемого, нашедшего свою гибель лишь совсем недавно...

Полагаю, ты, о басилевс, помнишь наши беседы в Арре, когда я рассказывал тебе о путешествиях, совершенных в молодости, и знакомствах с преинтереснейшими людьми, средь которых были как просвещенные мудрецы великих государств, так и варвары дальних и малоизвестных земель. Особо заинтересовала тебя, владыка, повесть о человеке, носившем имя Волкодав, с коим судьба свела меня шестьдесят лет назад, в 1521 году по общему счету, в пределах города кнесов Галирада. Муж сей, исполненный множества похвальнейших добродетелей и бесконечно памятный моему сердцу, происходил из народа венное, что обитают на полуночном закате материка, именуемого Длинной Землей. Именно с Волкодавом у меня связано воспоминание о поразившем сердце Самоцветных гор бедствии, про которое ты, безусловно, наслышан. Уж не ведаю ныне, жив ли Волкодав, пронеся на плечах тяжесть стольких лет, а если и покинул смертную юдоль, то в каких кругах Вселенной обитает... Теперь же, обнаружив старую хронику, я получил нить, способную бесповоротно распутать узел слухов, преданий и домыслов, связанных с начавшейся в древнейшие эпохи историей, окончательному завершению которой я стал свидетелем во времена дружбы с помянутым сыном племени Серых Псов.

Впрочем, я еще составлю для тебя отдельную повесть про сего варвара, продолжающую прежние, уже поведанные мною за время наших продолжительных бесед в Арре. Сейчас следует перейти к самой сути моего нежданного открытия и обратить твои, о царственный, мысли к жестокой правде о Последней войне и породивших ее первопричинах, сколь удивительных, столь же и ужасных.

Рукопись датирована 1320 годом, но, как стало заметно, она впоследствии многократно дополнялась более поздними вставками и некоторыми документами той неспокойной эпохи.