Посол Господина Великого (Новгородская сага - 2)   ::   Посняков Андрей

Гришка впереди - на коленки голые рубаху натягивал - стеснялся, за ним боярыня, плат по пути потеряла - волосы светлые на ветру растрепались, вьются. Обернулся Гришаня - не Софья то валькирия-дева!

В лес вбежав, остановились. Нет вокруг никого! А холодно, между прочим, особливо Гришане, в рубахе-то одной поди-ка, побегай...

- Где ж они? Где... Если б знать.

А! Вот, кажется, лошадь заржала. Ага... И тени какие-то в лесу, близ, замаячили...

А вдруг - не те? Вдруг шиши какие лесные, шпыни ненадобные?

Гришаня ветку увесистую с земли поднял, что попалась под руку, вернее под ногу, за березу толстую спрятался, ежели что... Софья тоже затаилась. Ждали.

- Эй, Гри-и-иша!!! Со-о-офья!!!

Закричали тени-то... Свои!

Боярыня первой навстречу кинулась - волосы по плечам, валькирия!

- Олег!

- Софья...

- Ну, ну! Хватит целоваться-то, успеете. Одежку скорей давайте, замерз однако.

Вскочив на приготовленных лошадей, поскакали. Быстро скакали, проворно. Хоть и не ждал Олег Иваныч столь рано погони, однако Гришаня подгонял сказал, что обязательно скоро погонятся, и солнце взойти не успеет. Почему так - не сказывал, но говорил уверенно, видно, знал что-то.

- Где, ты говоришь, Ставр-то с людями? - на скаку кричал отрок Олексахе.

- В монастыре мужском, Мирожском, рядом тут, за холмом только.

- Поспешать надо, им собраться недолго. А дорога тут одна.

Как в воду глядел отрок!

Далеко еще было до рассвета - едва Гришаня с Софьей к лесу припустили как открылись ворота обители женской. Выскочила на коне послушница, разъяренной игуменьей за боярином Ставром посланная. В Мирожском Ставровы люди не долго не копошились. Услыхали только про побег Софьин, собрались споро.

Ставр на скаку усмехался. Нехорошо усмехался - короткий путь знал. Никуда от него Софья не денется, как и вызволители ее, курвины дети. Перехватим, ужо посчитаемся!

Со злостью хлестнув плетью коня, боярин махнул своим людям, чтоб не пропустили лесную повертку. Она, повертка-то, путь скрадывая, к самой реке выходила, к мосту. А уж мост миновать те никак не могли бы, хоть и неширока речка - да не лето! И не зима - лед-то стаял почти.

Там и встретились, у мосточка.

Только обманулись малость люди Ставровы - избавители Софьины уже чрез мосток переехали - да, затаясь, ждали. Уж не совсем был в лесу-то найденный Олег Иваныч, человек житий, предвидел погоню.

А Ставровы-то - ну, скакать к мостику... А мостик возьми да подломись! А и чего б ему не подломиться? Зря, что ли, Гришаня с Олексахой бревнышки пилили, упарились? Дескать, что это удумал еще Олег, свет Иваныч? А тот посмеивался только да приговаривал чудно: "Пилите, пилите, Шура!" Еще Гришаню заставил лед на речке переколоть, как раз под мосточком... Хорошо, нырять не приказал, сатрап персидский!

А вот и пригодилось все!

Аж душа возрадовалась, как полетели Ставровы на всем-то скаку в речку! Кругом вопли да брызги ледяные... А под мосточком Олексаха с самострелом. Попробуй - выберись! Сам Олег Иваныч, с Софьей да Гришей, из лесочка не торопясь выехал - навстречу Ставру-боярину, вражине лютому...

Ага, навстречу... как бы не так!

Хоть Олег Иваныч и не в лесу найден, так и боярин Ставр тоже не в поле валялся. Умен был, сволочь. За людишками своими не очень-то вперед лез. Как мост подломился - успел-таки коня удержать. Развернулся - и вскачь! Миг - и скрылся из глаз. Иди - лови, попробуй! Моста-то нет.

Ну, и черт с ним, с козлом! - сплюнул Олег Иваныч...

Проскакав по лесной дороге, Ставр свернул влево, к скиту, где оставил пешую часть отряда. Добрался быстро - и стемнеть не успело. Ярость ушла по пути, лишь серые, словно из олова, глаза боярина светились обидой и грустью. Подъехав к скиту ближе, он спрыгнул с коня, помочился на придорожную ольху. Тут и людишки вышли....

- Здесь где-то неподалеку должен быть московский отряд Силантия Ржи, идущий от Красного Городка, - оправившись, тихо произнес он.