Повесть о Сверкающей Равнине, что звалась также Землей Живущих и Полями Бессмертных   ::   Моррис Уильям

А удивленный Халльблит все стоял и прислушивался, пока цокот копыт не стих в отдалении, а затем вернулся к работе: а времени в ту пору было два часа пополудни.

_Глава 2. В Кливленд приходят недобрые вести.

Недолго проработал он, как вдруг снова услышал цокот копыт, и не поднял взгляда, но сказал себе: "То отроки ведут лошадей с поля, и скачут во весь опор наперегонки, ликуя и резвясь, ибо беспечна юность и горя не ведает".

А цокот приближался, и поднял Халльблит голову, и увидел, что над земляным валом, ограждающим двор, мелькнули белые одежды, и сказал так: "Нет, это девушки возвращаются со взморья: верно, в изобилии собрали морской травы".

Засим еще усерднее принялся Халльблит за работу, и рассмеялся про себя, и молвил: "Она среди них: теперь ни за что не подниму я взгляда, пока не въедут девушки во двор, она же прискачет со всеми вместе, и спрыгнет с коня, и обовьет руками мою шею, по обыкновению своему; и любо ей будет дразнить меня жестоким словом и нежным голосом, ибо сердце ее тоскует обо мне; и я обниму ее, и расцелую, и задумаемся мы о счастье, что сулят нам грядущие дни; а дочери народа нашего посмотрят на нас и порадуются заодно с нами".

Тут и впрямь въехали во двор девы, но, вопреки обыкновению, не услышал Халльблит ни смеха, ни веселой болтовни; и упало у юноши сердце, словно вместо смеха девического ветер донес до него голоса давешних странников: "Это ли Земля? Это ли Земля?"

Тут Халльблит резко поднял голову и увидел, что спешат к нему девушки, десять - из клана Ворона, и три - из клана Розы; и увидел юноша, что лица их бледны и опечалены, а одежды изорваны, и облик их не дышит радостью. Объятый ужасом, Халльблит застыл на месте, а одна из девушек, что уже спешилась (то была дочь его собственной матери), пробежала в дом, не взглянув в сторону брата, словно не смела поднять глаз; а вторая поскакала во весь опор к стойлам. Но остальные спрыгнули на землю, и обступили юношу, и какое-то время ни одна не могла набраться духу и заговорить; а Халльблит стоял, глядя на них, с обтесанным древком в руках, и тоже молчал, ибо видел: Заложницы с ними нет, и знал, что теперь воистину обручился со скорбью.

И вот, наконец, заговорил он мягко и сочувственно, и молвил:

- Скажите, сестры, что за зло приключилось с вами, даже если речь идет о смерти дорогой подруги, и о том, чего уже не поправишь.

Тут заговорила красавица из клана Розы, по имени Резвушка, и молвила:

- Халльблит, рассказ наш пойдет не о смерти, но о расставании, и, сдается мне, дело поправить можно. Были мы на взморье близ Корабельного Двора и Сходней Ворона, и собирали мы морскую траву, и резвились промеж себя; и увидели мы неподалеку от берега корабль с обвисшим шкотом, так что парус бился о мачту; но решили мы, что это - ладья Рыбоедов, и зла не заподозрили, но бегали себе и играли на мелководье в волнах прибоя, что плескались у ног наших. И вот, наконец, от корабля отделилась лодка, и двинулась на веслах к берегу, но и тогда не испугались мы ничуть, хотя отошли малость от береговой полосы и одернули юбки. А лодка пристала у того места, где стояли мы, и гребцы спрыгнули в воду и решительно зашагали по мелководью прямо к нам; и увидели мы перед собою двенадцать вооруженных воинов, могучих и грозных, с ног до головы одетых в черное. Тут и впрямь устрашились мы, и повернулись, и бросились бежать; но было слишком поздно, ибо отлив близился к нижней своей точке, и широкая полоса песка отделяла нас от того места, где привязали мы коней у кустов тамариска. Однако бежали мы со всех ног, и добрались до гальки прежде, чем чужаки нас настигли; тут схватили они нас и швырнули на твердые камни.