Преимущество широты   ::   Биленкин Дмитрий

Его, конечно, не поняли. И в первую минуту даже не возмутились.

— Позвольте! — смысл сказанного дошёл, наконец, до Пастухова. — Какое вы имеете право…

— Никакого. Но джинн может вырваться, И мне не хочется быть погребённым тут вместе с вами.

Физики вновь онемели от чудовищной наглости того, кто должен был почтительно внимать каждому их слову.

— Это уже переходит все границы, — пробормотал Пастухов, явно теряясь. Остальные пододвинулись к шефу. На их лицах была написана готовность выбросить вон этого сумасшедшего, едва Пастухов даст знак.

— Что ж, пора объясниться, — сказал Сегдин. — У меня есть основания думать, что вы — да, вы! — можете прекратить эту свистопляску землетрясений.

— Каких землетрясений?! — не сразу поняли физики.

— Видите ли, они случаются тогда и только тогда, когда работает ваш Излучатель. Минута в минуту. И в тех местах, где ваш луч пересекает в мантии слой Д. А теперь Излучатель направлен отвесно и…

Под изучающим взглядом физика Андрей почувствовал то, что, верно, мог бы почувствовать положенный под микроскоп вирус, обладай он способностью чувствовать.

— Ага! — сообразил что-то Пастухов. — Вы всерьёз думаете…

— Всерьёз. Или вы хотите сказать, что предварительно рассчитывали влияние мезонного луча на вещество земных глубин?

— Нет, конечно! Зажигая спичку, вы же не думаете о самочувствии соседа по квартире! Мезоны быстро поглощаются веществом и…

— Не те масштабы. Даже космические мезоны регистрируются на километровой глубине. А у вас…

— Так, так, подождите…

Все замолчали. По следу, который медленно и неуверенно прокладывал Сегдин, теперь мчалась мощная мысль учёных. Сегдину оставалось смиренно посторониться и ждать. Или ему пожмут с благодарностью руку, или он услышит уничтожающий смех.

Прошло несколько минут. Затем Пастухов повернулся к Сегдину и посмотрел на него с уважением.

— Бросьте прикидываться простачком. Кто вы?

— Когда-то я был исследователем в вашем смысле этого слова. Просто я сменил поле деятельности. Пастухов удовлетворённо кивнул.

— Так я и думал. Что ж, ваша гипотеза правдоподобна. Мезонный луч может пройти сквозь земную кору. Он может вступить во взаимодействие с электронными оболочками атомов, взаимодействие, которым мы пренебрегаем в расчётах, ибо не оно нас интересует. А поскольку электронные оболочки атомов в глубинах Земли деформированы, то… Нет, это крайне любопытно! Какие перспективы для укрощения землетрясений! Мезонным пучком мы потихоньку дробим копящуюся энергию и… Надо немедленно проверить вашу гипотезу!

“Об укрощении землетрясений я не подумал, — сознался в душе Сегдин. — Ладно, каждому своё”. Вслух он сказал:

— Разумеется, надо проверить.

Они сели за расчёты. Физики посторонились за столом, чтобы дать место Сегдину. Самый щеголеватый из них — тот, кто пару минут назад засучивал рукава халата, готовясь на всякий случай к принятию решительных мер, — предупредительно смахнул ворох перфолент. Все они деликатно делали вид, что не замечают беспомощности, с которой тот листал страницы справочника, нафаршированные премудростями математики. Сегдин был благодарен им за это больше, чем если бы они наговорили ему кучу похвал.,

— Что ж, — задумчиво сказал Пастухов, машинально глядя на часы, — теперь поставим решающий опыт. Выбрали подходящую пустыню, под которой луч пересечёт слой мантии Д?

— Готово.

— Включайте.

И Сегдин увидел на экране, как “клюв” описал вокруг шара полудугу, как в шаре брызнула бледно-сиреневая молния. Не было ни треска, ни грохота; если они и были в камере, то бетон заглушил все. Сегдин понял, что ещё обманывало физиков. Тишина.