Прерванная игра   ::   Сергеев Дмитрий

Ступни коснулись пола, но удивительно - я совсем не ощутил прикосновения к твердому. С опаской сделал первый шаг. Ходить можно.

Правда, полной уверенности, что не увязну, не было. Я ощупал стены, мебель - все сделано из того же материала, что и пол: ни мягкое, ни твердое.

Я не знал, сумею ли отыскать в больнице сестру, которая приносила мой завтрак, но попытаться стоило. Если все -это действительно происходит во сне, то я и вовсе ничем не рискую. Проснусь, будет хотьи что вспомнить.

На всякий случай прихватил с собой воквер. Иначе как мы сможем понять друг друга. Это был очень удобный и компактный приборчик - он укреплялся внутри уха и нисколько не мешал. Я попросту не замечал его.

Длинный коридор тянулся в обе стороны. Всюду пусто, Я побрел наугад влево. Никто не встретился мне. Я быстро устал, слишком непривычно было ступать по несуществующему полу.

В уме я припас несколько пошлых острот, какие обычно мужчины говорят хорошеньким женщинам, когда хотят завязать знакомство: "Где вы приобрели такие ошеломительные глаза?" или "Почему вас до сих пор не упрятали в милицию? Страшно подумать, скольких мужчин вы сразили наповал".

За поворотом я увидел больничных сестер. Сбившись в кружок, они о чем-то секретничали. Эластичный пол поглощал звук моих шагов, я мог бы приблизиться к ним вплотную незамеченным. Я негромко кашлянул. Они как по команде повернулись.

Мне вдруг захотелось встать на голову, засвистеть через пальцы или выкинуть еще что-нибудь столь же нелепое. Посреди больничного коридора стояли двенадцать красавиц, не отличимых одна от другой. Которой же из них я собирался говорить заготовленные комплименты?

Женщины застыли в напряженных позах, их прелестные глазки подозрительно оглядывали меня, очаровательные личики выражали одно чувство - бдительной настороженности.

Они начали перешептываться. Воквер был включен, и я понял слова:

- Это не он.

- Тот должен быть в треугольниках.

- На этот раз ему не удастся ускользнуть.

Меня несколько удивило, что ни одна из красавиц не полюбопытствовала взглянуть мне в лицо - их интересовал только свитер. А когда они установили, что я - это не он, они потеряли интерес и к свитеру.

Никто не препятствовал мне бродить по зданию. Да и не встречалось почти никого в коридорах. А если и попадались люди, так отличить их друг от друга было невозможно - все те же писаные красавцы и красавицы, размноженные под копирку. Я перестал обращать на них внимание, как если бы это были не живые существа, а детали больничной обстановки. В свою очередь, и они не замечали меня.

Случайно наткнулся на библиотеку. Встреча с книгами изумила меня. Мне, землянину двадцатого века, представлялось, что книги исчезнут уже в следующем, столетии, их заменят какие-нибудь перфокарты или катушки с магнитными лентами. Вероятно, на Земтере так и обстояло: книжное хранилище, на которое я наткнулся, случайно сохранилось с незапамятной поры. Никто из пациентов сюда не заглядывал. Я понапрасну рылся в старинных книгах, пытаясь хоть что-нибудь отыскать на знакомом - не говорю уже, на родном языке. Буквы напоминали латинские, но слова, составленные из них, нигде не встречались мне раньше. В школе я учился немецкому, в институте английскому, газеты и книги видел почти на всех европейских языках, нo здесь ничего привычного не находил. Я обрадовался бы даже книге на английском языке, хотя без словаря не осилил бы ни одной фразы.

Человек в форменном свитере приблизился ко мне.

Он что-то произнес и знаками просил включить воквер.

Я поразился: в чертах ангелоподобного мужчины - таких я уже видел десятки - проглянуло нечто особенное, свойственное только ему. Несмотря на штампованную внешность, он, единственный из всех, походил на живого человека, а не на выставочный экспонат.