Мегрэ и бродяга   ::   Сименон Жорж

Что же касается Жефа, то он тоже держался абсолютно спокойно — вот так же, как и на протяжении всей ночи. Свесив руки, он равнодушно взирал на непривычное для него зрелище больничной палаты.

Реакции, которой так ждал Мегрэ, не последовало.

— Подойдите ближе, Жеф!

— Ну что еще вам нужно от меня?

— Подойдите сюда!

— Ладно… А что дальше?

— Вы узнаете его?

— Должно быть, этот тип тогда тонул, верно? Только в тот вечер у него была здоровая щетина…

— И все-таки вы узнаете его?

— Вроде бы так…

— А вы, мосье Келлер?

Мегрэ затаив дыхание впился взглядом в бродягу. Тубиб тоже пристально взглянул на комиссара и наконец, как бы решившись, медленно повернулся к речнику.

— Вы узнаете его?

Как знать: колебался ли Келлер? Комиссар был уверен, что да. Прошла томительная минута ожидания, затем врач из Мюлуза снова спокойно посмотрел на Мегрэ.

— Вы узнаете его?

Комиссар едва сдерживал гнев, теперь наверняка зная, что этот человек решил молчать. Доказательство тому — тень улыбки на лице бродяги, лукавые искорки в зрачках.

Губы больного приоткрылись, и он тихо сказал:

— Нет.

— Это один из тех двух, что вытащили вас из Сены…

— Спасибо, — еле слышно произнес Тубиб.

— И он же — я в этом почти уверен — ударил вас по голове, а потом сбросил в воду…

Молчание. Тубиб не дрогнул, не пошевелился; жили только его глаза.

— Вы по-прежнему его не узнаете?

Невероятно напряженная сцена: разговор велся вполголоса, меж двух рядов коек; все больные следили за каждым их жестом, ловили каждое слово.

— Вы не хотите отвечать?

Келлер остался недвижим.

— А ведь вам известно, почему он покушался на вас!

Во взгляде больного промелькнуло любопытство. Казалось, бродяга был удивлен, что Мегрэ удалось столько разузнать.

— Это случилось два года назад, когда вы еще ночевали под мостом Берси. Однажды ночью… Вы меня слышите?

Тот кивнул.

— Однажды ночью, в декабре, вы невольно явились свидетелем преступления, в котором был замешан этот человек.

Келлер, казалось, раздумывал, как ему поступить.

— Тогда он столкнул в реку, — продолжал Мегрэ, — хозяина баржи, подле которой вы ночевали. Правда, его-то вытащили слишком поздно…

Опять молчание и полное безразличие на лице больного.

— Это правда? Увидев вас в понедельник на набережной Селестэн, убийца испугался, что вы проболтаетесь.

Больной с трудом повернул голову и посмотрел прямо в лицо Жефу ван Гуту.

Однако в его взгляде не угадывалось ни ненависти, ни злобы — ничего, кроме проблесков любопытства.

Мегрэ понял, что ему ничего больше не удастся вытянуть у бродяги, и, когда сестра попросила посетителей уйти, комиссар не стал настаивать. Они вышли.

В коридоре речник вскинул голову:

— Ну как? Здорово вы продвинулись в этом деле? Фламандец был прав: на сей раз выиграл он.

— Я тоже, — торжествующе продолжал ван Гут, — умею выдумывать всякие истории!

Не стерпев, Мегрэ буркнул сквозь зубы:

— Заткнись!

Пока Жеф в обществе Торанса сидел в кабинете на Набережной Орфевр, Мегрэ провел около двух часов у судьи Данцигера. Тот позвонил помощнику прокурора Паррену и попросил его зайти. Затем Мегрэ подробно — от начала до конца — изложил им свою версию преступления.

Судья делал у себя в блокноте пометки карандашом и, когда Мегрэ закончил, со вздохом произнес:

— В общем, у вас нет против него ни одной улики.

— Ни одной, — подтвердил комиссар.

— За исключением несовпадения во времени в его показаниях. Но любой опытный адвокат отведет этот аргумент.

— Знаю.

— У вас есть надежда добиться признания?

— Никакой.

— Бродяга будет по-прежнему молчать?

— Я в этом убежден.

— Как вы думаете, почему он занял такую странную позицию?

Объяснить это было трудно. Особенно тем, кто никогда не сталкивался с людьми, ночующими под мостами.