Принцесса   ::   Поповичев Виктор

 – Выжрали?

Но вчерашние бутылки остались нетронутыми, о чем Жилка сообщила с гордостью, словно не бутылки с бормотухой уберегла от алкашей, а взвод раненых от немецкого плена.

– А я кашки сготовила, – похвасталась она, вытирая граненые стаканы занавеской «Москва – Орел» и ставя их на стол. Затем достала из-под топчана телогрейку, в которой оказалась кастрюлька с гороховым пюре. – Пятерку я ему отдала. Пусть подавится своими деньгами.

– Может, тебе дать деньжат? – предложил Сергей, глядя на дрожащие Жилкины руки, наливающие из бутылки в стаканы.

– Не откажусь. У меня получка через два дня – отдам. Завтра устроим королевский ужин: куплю пельменей, банку кабачковой икры. Любишь кабачковую?

Сергей положил на стол десять рублей и отдернул руку, которую Жилка хотела поцеловать.

– Нет, я просто… – сконфузилась Жилка, берясь за стакан. – Рада, что ты пришел.

«Хоть бы помылась», – подумал Сергей, брезгливо разглядывая грязные полоски под ногтями собеседницы.

Сегодня он выпил не два глотка, как запланировал, а половину стакана. И ничего не почувствовал, кроме приятного головокружения. Минут через пятнадцать допил оставшееся в стакане и выкурил сигарету из Жилкиной пачки.

– А ты ничего, приятная бабенка… И носик у тебя аккуратненький, и стройная, – вытирая фирменной занавеской выступившую на лбу испарину, сказал он, разглядывая Жилку.

– Ты кушай, кушай. – Она пододвинула кастрюльку с гороховым пюре ближе к Сергею. – Тебе хорошенько закусить надо.

И он ел, совершенно перестав чувствовать запах несвежих носков, исходивший от варева. Главное, как ему сейчас казалось, организм принял спиртное. Вспомнились чьи-то слова – мол, у тебя печень не больная, а раненая. Рана зажила: чего бояться? И он налил себе еще немного… Хорошо пошла и эта порция вина.

– Ты дверь закрой, – сказал он Жилке, закуривая, – Я сегодня у тебя ночевать останусь. Не прогонишь?

– Оставайся. Только доктор тебе не велел с бабой спать. – Она потрогала пальцем синяк под глазом и нахмурилась.

– Он мне пить и курить запретил. Хоть ложись и помирай. Живой ведь я пока. Может, не нравлюсь тебе?

– Не могу сегодня. – Жилка вздохнула. – Немытая я.

– Что я, грязных баб не видел? – усмехнулся Сергей, чувствуя, как немеет нутро, сладкая истома расслабляет руки, ноги. Развязывается язык. Налил себе еще и вдруг заметил нетронутый Жилкин стакан. – А ты чего не пьешь?

– А если с тобой что-то случится? Мало ли…

– Брось каркать, – раздухарился Сергей. – Одному мужику, говорят, селезенку отрезали, а он на третий день бутылку водяры заглотил, и хоть бы хны. Да я уже целый месяц на работу хожу. И легкий труд сняли неделю назад.

Жилка отрицательно покачала головой:

– Боюсь сегодня пить… Мне вчера по почкам досталось. – Она встала, задрала свитер и повернулась к Сергею черным от кровоподтеков боком. – Сегодня утром кровью мочилась. Бабуля, у которой воду беру, травы обещала на ночь заварить для меня. Потерпеть надо с вином… Нет, если ты сильно хочешь, то оставайся. Потихоньку только… Когда я его ногтями по морде, он велел сопляку за руки меня держать, а сам пинать… Два раза в пах ударил, гад. Я даже отключилась.

– Погоди, оклемаюсь маленько, поговорю с твоим хмырем. Покажу ему, как с бабами воевать. – Сергей затушил сигарету, бросив ее на пол и затоптав ботинком.

– Он нормальный мужик, когда не перепьет. И не жадный. Вчера затмение на него нашло. Ведь он раньше никогда на меня руку не поднимал. Ну, там, подзатыльник шутя отвесит. Ты с ним не связывайся. Лупанет по печени сдуру.

– Я ему лупану, – сказал Сергей, немного плеснув в стакан. – Взял, гад, моду – баб обижать! Ну, дал по морде раза два. Зачем почки опускать? Где он живет? – И выпил.

– Уехал он, – соврала Жилка, отвернувшись к окну. Сергею было хорошо.