Мегрэ расставляет ловушку   ::   Сименон Жорж

— Я никогда не представлял себе, что все это так сложно.

— Мы пошли дальше. Мы убедились, что они не посещали одну и ту же церковь или магазин, что у них не было одного и того же лечащего врача или дантиста, что они не ходили в один и тот же день в кино или на танцы. Когда я говорил вам о затраченном на это времени…

— Это что-нибудь вам дало?

— Нет. Я и не ждал, что это что-нибудь даст, но я должен был проверить. Мы не имеем права оставлять без внимания хоть малейшую возможность.

— Вы думали об их отпусках?

— Я вас понял. Они могли проводить их в одном месте, в деревне или на море, но это ничего не дало.

— Случайно ли убийца выбрал именно их или нет? Мегрэ был убежден, что профессор Тиссо не верит в это, и вывод его сходен с мнением Мегрэ.

— Нет. Совсем нет. Женщины, как я говорил, при внимательном рассмотрении фотографий, оказывается, имеют кое-что общее. Это их комплекция. Если не будете смотреть на лица, а рассматривать их силуэты, вы заметите, что все они низенькие и пухленькие, почти полные, с сильно развитыми бедрами, даже у Моники Жюто, самой молодой из них.

Пардон и профессор переглянулись, и Пардон сказал:

— Я выиграл: он тоже заметил это!

Тиссо засмеялся.

— Примите мои поздравления, комиссар. Мне нечего добавить.

Поколебавшись, он пояснил:

— Мы с Пардоном говорили об этом: заметит ли полиция эту особенность. Отчасти поэтому, кроме того, я уже давно желал познакомиться с вами, он и пригласил меня на этот вечер.

В течение всего разговора они стояли. Доктор с улицы Пиклюс предложил всем сесть у окна. Дождь все еще шел. Мелкие капли, казалось, покрыли дорогу черным лаком.

На этот раз Мегрэ заговорил первым.

— Знаете, господин профессор, меня больше всего волнует вопрос, решение которого позволило бы мне поймать убийцу.

— Я вас слушаю.

— Этот человек далеко не ребенок. Он уже прожил двадцать, может быть, тридцать лет, не совершая преступления. И вот в течение шести месяцев он пять раз убивает. Я задаюсь вопросом: что же послужило толчком? Почему второго февраля он внезапно из безобидного гражданина превратился в опасного маньяка? Вы, ученый, можете объяснить это?

Тиссо опять усмехнулся и переглянулся со своим коллегой.

— Нас, ученых, наделяют такими познаниями и возможностями, которыми мы, увы, подчас не обладаем. И тем не менее, я постараюсь ответить не только относительно начального толчка, но и всего случая в целом. Я попробую избегать научных и специальных терминов, так как зачастую они служат для прикрытия нашего невежества. Не так ли, Пардон?

Должно быть, он намекнул на одного из своих коллег, которого оба знали.

— После подобной серии преступлений каждый утверждается в мысли, что речь идет о маньяке или идиоте. Грубо говоря, это так. Убить пять женщин таким образом, без всяких видимых причин и к тому же разрезать их одежду — это никак не согласуется с тем понятием нормального человека, как мы его себе представляем. Что касается вопроса, почему и как все это началось, то мы располагаем слишком скудными данными, чтобы на него ответить.

Почти каждую неделю меня вызывают в суд присяжных в качестве эксперта. На протяжении моей карьеры я наблюдал, как понятие ответственности в уголовном праве меняется с такой быстротой, что наши концепции правосудия уже почти поколебались.

Когда-то нас спрашивали:

— Отвечал ли он за свои действия во время совершения преступления?

И слово «ответственность» имело ясное и четкое значение.

Теперь же нас заставляют измерять ответственность человека чуть ли не в идеале, и у меня часто возникает ощущение, что не судья и присяжные выносят приговор, а мы, психиатры.

Между тем в некоторых случаях мы знаем не больше, чем любой профан.