Прокаженный   ::   Разумовский Федор

Дома он сразу же поставил кальмара вариться, а воду для раков вначале вскипятил, затем бросил туда специй и лишь потом устроил пучеглазым веселенькую жизнь. Когда они дошли до нужной кондиции, были выловлены, разделаны и приправлены особым пивным соусом, ожила сотовая труба, и Петя Самойлов нахально напросился в гости:

- Александр Степанович, извините, - обычно совсем неробкий заместитель как-то замялся, - я не один приду, с девушкой, пусть Мария Петровна на нее посмотрит. Пристально, по-женски...

- Давай, моральный разложенец, заходи, - согласился Сарычев, хорошо понимая, что половой вопрос подчиненного нужно решать кардинально, полковник уже, а все по бабам шастает. А они, как известно, в сочетании с водкой могут довести и до цугундера...

Наконец прозвенел звонок, и первым на его зов с высоко поднятым хвостом кинулся сиамский котище Кайзер, а за ним для порядка посеменила его вечно беременная сиамская же супружница Нора. Через секунду производитель уже завис, вцепившись когтями в утеплитель двери, и, повернув к хозяевам украшенную черной маской морду, призывно и требовательно мырчал. Однако Сарычев его турнул, подкрутил усы и принялся встречать гостей самостоятельно. Не кошкин все же дом, генеральский...

Прибыть изволил полковник Петр Самойлов - конопатый и в костюме с галстуком, а с собой он привел хорошенькую пышную девицу. Посмотрев в ее зеленые, чуть раскосые глаза, Александр Степанович даже замер - что-то уж больно знакомым показался ему их чуть насмешливый блеск. Гостью звали Варварой, и трудилась она на судебно-медицинском поприще, где, собственно, с заместителем Сарычева и свела приятное знакомство... Не успели присутствующие толком разговориться, как вновь зазвенел звонок, и коварный котище Кайзер снова испоганил утеплитель.

За дверью стоял Игорь Петрович Семенов со своей подругой жизни Люсей. Он презентовал хищникам "Вискаса", хозяйке дома букет роз и улыбнулся тонко и обаятельно:

- Как кривая преступности?

- Загибается, - улыбнулся в ответ Самойлов, подмигнул, и все начали рассаживаться.

На первое была задумана окрошка, и, хорошо зная кулинарные способности Марии Петровны, Сарычев лично проследил за раскладкой компонентов по тарелкам, потому как дело это непростое. Если, к примеру, зеленого лука не хватает - нет гармонии, а если его слишком много - будет горько, как на свадьбе.

Ели квасное кто как - дамы с разговорцем, Самойлов с красной рыбой, а Петрович - с горячей вареной картошкой в мундире, в котором, говорят, все витамины и находятся. Однако же все - с аппетитом...

Под окрошку хорошо было бы хватануть водочки, да вот только никто ее, родимую, даже не попробовал - Сарычеву еще нужно было садиться за руль, у Петровича намечалась вечерняя тренировка, а Самойлов, стараясь произвести на избранницу неизгладимое впечатление, притворялся непьющим и негулящим.

Слабый пол тоже на проклятую внимания не обращал, потому как потягивали милые дамы коньячок "Ахтамар", и когда дело дошло до бараньих котлет, жаренных с картошкой в сметанном соусе, женские щечки разрумянились, а голоса зазвенели, как весенние ручьи.

- Весьма, весьма. - Сам знавший толк в кулинарии Петрович уважительно глянул на Марию Петровну, загадочно улыбнувшуюся при этом. Сарычев же скромно опустил взор и, посмотрев на часы, сообщил: - Пардон, буду к пирогу, он нынче с малиной.

Он не спеша вышел на улицу, погрел, не ленясь, двигатель "семерки" и минут через десять уже стоял перед дверью с надписью "квартира высокой культуры".

- Это я, батя.

Щелкнул замок, и, ощутив крепкую еще отцовскую ладонь, Сарычев спросил:

- Ну что, хулиганят?

- А как же иначе-то, - Степан Игнатьевич пожал не по-стариковски широкими плечами и с гордостью произнес: - Чай, пацаны подрастают, не девки-сикарахи.