Проклятье диавардов   ::   Бачило Александр

Кое-как уговорили, высыпав всем подъездом, повернули толпу и повели ее прочь от дома, затем, дескать, чтобы проследить, не попытаются ли покойники как-нибудь остаться в городе.

Олег схватил пиджак и направился к двери.

- Куда ты? - испуганно спросила Зоя. - Смотри, же темнеет! Чего ты там не видел?

Да никуда... сейчас вернусь!

Он и сам еще толком не знал, что собирается делать Острая неотвязная тоска, сдавившая вдруг сердце, не давала ему покоя, гнала из дома, он чувствовал, что должен куда-то пойти и что-то увидеть.

Двор опустел, в четвертом подъезде тоже никого не было (почти все жильцы ушли провожать толпу). Олег беспрепятственно поднялся на площадку второго этажа и остановился перед дверью квартиры Зарецких.

Дверь рубили топором, а затем вырвали вместе с косяком, хотя открывалась она вовнутрь. Изнутри ее подпирали одежный шкаф и большой письменный стол, но все это тоже было изрублено и сокрушено.

Олег осторожно пролез в пролом и оказался в коридоре квартиры. На полу поблескивала лужица крови, он постарался обойти ее как можно дальше. Цепочка засохших кровавых пятен тянулась от лужицы в комнату. С виду здесь все осталось нетронутым, только место, где стоял шкаф, обозначилось пыльным прямоугольником.

Значит, драки тут не было, подумал Олег. Как только до них добрались, они без сопротивления покинули квартиру. Тогда чья это кровь? И кто в кого стрелял?

Дорожка из пятен пересекала ковер и уходила в спальню. Олег заглянул туда. Постель была не заправлена, подушка залита кровью, везде валялись осколки стекла из выбитого окна...

А на полу возле кровати лежал пистолет.

Стрелял сын. В себя. Олег понял это, едва окинул взглядом комнату. Для Кости Зарецкого это был единственный способ спастись от озверелой толпы и целого года мучений в ожидании смерти.

Да, подумал Олег. Лучше так. Год жить покойником - кто это выдержит? Мы зовем их падалью. Да они и в самом деле не люди - так, источник заразы. И не в том дело, что они не заслуживают сочувствия, а в том, что никакое сочувствие им уже не поможет. Им ничто не поможет, не позже чем через год их не будет.

Вот люди постепенно и привыкли - не жалеть. Это ведь только обреченный не может привыкнуть к тому, что он обречен. У остальных есть заботы поважней. Добро бы, думаем, было навалом еды, навалом жилья, всего навалом - можно было бы как-то помогать зараженным, кормить, одевать, сострадать. Но ведь сил не хватает! Пойди-ка, возьмись помогать, когда у тебя у самого в доме нет хлеба, нет воды, нет тепла, когда тебе нечего надеть, и все вокруг волком смотрят друг на друга. С подозрением, с завистью. А тут еще бандиты обнаглели, разбойничьи шайки открыто бродят по улицам и среди бела дня лезут в окна и двери - грабить.

Лечить покойницкий глаз нечем - тут ничего не по делаешь, а значит, и делать ничего не надо. А чтоб самим не заразиться - гнать эту падаль вон из города! Жечь их барахло вместе с квартирами! Не спасти, так уничтожить! - вот наш любимый принцип.

Но ведь зараженный вчера еще считался человеком! Бедным, голодным, но полноценным, не хуже других. Каково ему в одночасье поставить крест на всей своей жизни и начать относиться к самому себе, как падали? Да еще окружающие постараются напоминать ему, кто он есть, при каждом удобном и не удобном случае...

Хорошо, если он вооружен. Тогда можно хоть...

На лестнице вдруг раздались шаги, зазвучали голоса. Сам не понимая, зачем, Олег шагнул в спальню, поднял с пола пистолет и сунул его в карман.

3

Зеленая долина, вдоль которой вытянулся город Паймак, оказалась всего в получасе ходьбы от источника. По дну долины протекала река, широко окаймленная деревьями, домами и огородами жителей города. Некоторые здания по величине и красоте не уступали дворцам знати в столице короля Пишу Ченкома, которую Тайку не раз доводилось посещать.