Проклятая галактика   ::   Гамильтон Эдмонд

Они продолжали свою работу до тех пор, пока сверхгалактика не раскрутилась столь быстро, что уже не могла более удерживаться в едином целом. Центробежные силы разметали ее как взорвавшийся маховик.

Гарри увидел этот взрыв как бы сверху. Он увидел, как распадается колоссальное звездное облако. Один звездный вихрь за другим отрывался от скопления и улетал в пространство. Бесчисленные новые галактики меньших размеров отделялись от материнской сверхгалактики до тех пор, пока от нее не осталось только центральное ядро.

Оно все так же вращалось и из-за вращения приобрело спиральную форму. Теперь жизнь охватила почти все миры в нем. Последний островок чистых незараженных звезд оторвался от него и улетел прочь, как и остальные.

Как только отделилась последняя чистая часть, состоялся суд и был вынесен приговор. То существо, чьи опыты напустили на Вселенную заразу жизни, и из-за которого пришлось пожертвовать всей Вселенной предстало перед собратьями.

Они решили, что он навсегда должен остаться в зараженной Галактике, которую все остальные покидают. Они заточили виновника в оболочку-многогранник из замороженной энергии, изготовленную так, что ее никогда нельзя было открыть изнутри. После чего они забросили эту оболочку в зараженную Галактику, которую сами покидали.

Гарри Адамс видел, как этот сияющий многогранник бесцельно плавал по орбитам Галактики, и годы проходили миллионами. Другие галактики устремлялись все дальше и дальше от зачумленной, где зараза жизни охватила уже все возможные миры. Здесь оставалось одно единственное эфирное создание, навечно заключенное в свою сияющую тюрьму.

Гарри, словно сквозь сон, видел, как этот многогранник, кружащийся по бесконечным орбитам среди солнц, натолкнулся на одну из планет. Он видел...

Туман. Только серый туман. Видение исчезало. Внезапно Гарри осознал, что он все так же стоит на солнцепеке возле многогранника, потрясенный и завороженный увиденным.

А доктор Питерс, также потрясенный и завороженный, стоял рядом и машинально собирал какую-то треугольную установку из медных и эбонитовых стержней, направленную на многогранник.

Внезапно Гарри все понял и, ринувшись к астроному, завопил:

- Питерс! Не надо!

Питерс, еще не вполне пришедший в себя, завороженно глядел на прибор, который его руки заканчивали как бы сами по себе.

- Разбейте его! - орал Гарри. Этот, из многогранника, околдовал нас своими видениями, и теперь вы работаете механически, не осознавая, что делаете все, чтобы он мог освободиться. Нет, нет! О, Господи!

Пока Гарри кричал, руки ученого со щелчком сомкнули последние детали медно-эбонитового треугольника. Из его вершины вырвался желтый луч, ударивший в сияющий многогранник.

Желтая вспышка внезапно распространилась по всей поверхности снаряда. Гарри и разгибающийся Питерс, не отрываясь, окаменев, смотрели, как многогранник исчезает в шафранном сиянии.

Ячейки замороженной энергии мгновенно таяли и исчезали. Из заточения восставало Существо, что прежде было заперто в своей клетке.

Сорокафутовой башней из голубого, торжествующего света, увенчанной сияющим диском, Оно выросло, божественно прекрасное, во вдруг наступившей тьме, ибо яркий солнечный полдень мгновенно угас, как будто выключили лампочку. Оно кружилось в ужасающем, неземном торжестве. Питерс и Гарри кричали, заслоняясь руками от слепящего света.

Из сияющего столпа в из мозги ворвалась колоссальная волна экзальтации, триумфа триумфов, радости, с которой не сравнима была никакая человеческая радость. Это было могучая песнь Существа, звучащая не в звуке, но в мысли.