Проклятая игра   ::   Баркер Клайв

Он знал, что ему надо отыскать и расспросить человека, который действительно встречался за карточным столом с этим фантомом, чтобы на самом деле начать отделять правду ото лжи.

Поиски такого человека заняли две недели. Его звали Константин Васильев, младший лейтенант, который, как говорили, проиграл Мамуляну все, что имел. Русский был огромен, словно бык. Вор чувствовал себя гномом рядом с ним. Но, если обычно большие люди обладают духом, достаточно широким, чтобы питать их анатомию, Васильев выглядел практически полностью опустошенным. Если он когда-то и обладал мужеством, сейчас его не было и в помине. Теперь это был беспокойный и слабый ребенок.

Потребовался час уговоров, добрая половина бутылки водки, купленной на черном рынке, и полпачки сигарет, чтобы заставить Васильева отвечать не односложно; но когда начались откровения, они хлынули потоком – исповедь человека, находящегося на грани полного духовного упадка. В его рассказе слышались жалость к самому себе и злость, но больше всего в нем чувствовался страх. Васильев был человеком, не помнящим себя от ужаса. Вор находился под сильным впечатлением: не от слез отчаяния, а от того, что Мамулян, безликий картежник, смог сломить сидящего напротив него гиганта. Под маской утешения и дружеских советов он старался выжать из русского всю информацию, которую тот мог предоставить, выискивая любую значительную деталь, чтобы облечь в плоть и кровь химеру, которую он исследовал.

– Ты говоришь, что он побеждает без единого проигрыша?

– Всегда.

– Ну а что у него за метод? Как он шельмует?

Васильев оторвался от созерцания голых плит паркета на полу.

– Шельмует? – недоверчиво переспросил он. – Он не шельмует. Я играл в карты всю жизнь – и с лучшими, и с худшими. Я видел каждый трюк, который может сделать человек. Но сейчас я говорю тебе, что он чист.

– Самый удачливый игрок хотя бы раз проигрывает. Законы везения...

Выражение невинного веселья появилось на лице Васильева, и Вор на какое-то мгновение увидел человека, который занимал эту крепость прежде, чем рухнуть в пропасть безумия.

– Законы везения для него ничто. Ты не понимаешь? Он не такой, как ты или я. Как может человек всегда выигрывать, не обладая особой силой, стоящей за картами?

– Ты веришь в это?

Васильев приподнял плечи и снова тяжело опустил их.

– Для него, – произнес он, почти созерцательно, в состоянии своего крайнего ужаса, – победа – это красота. Это, как сама жизнь.

Его глаза вернулись к бессмысленному блужданию по грубой поверхности паркетных плит, пока Вор укладывал в голове его слова: «Победа – это красота. Это, как сама жизнь». Это была странная речь, и ему было нелегко ее понять. Пока он пытался для себя уяснить ее значение, Васильев придвинулся ближе к нему, его дыхание было наполнено страхом, его огромная рука теребила рукав Вора, пока он говорил.

– Я уже готов к отправке, тебе не говорили об этом? Через несколько дней я буду далеко отсюда. Меня должны наградить медалями, когда я вернусь домой. Вот почему меня быстро отправляют: потому что я герой, а герои получают то, что им нужно. Когда я уеду, он никогда не найдет меня.

– А зачем ему искать тебя?

Рука, ухватившаяся за рукав, сжалась в кулак, Васильев притянул Вора к себе.

– Мне нечем отдать ему долг, я проигрался в пух и прах. Если я останусь, он убьет меня. Он уже убил других. Он и его приятели.

– Он не один? – удивился Вор. Он представлял себе игрока, как человека без помощников, их наличие не вязалось с его образом.

Васильев высморкался с помощью пальцев и откинулся в кресле. Оно скрипнуло под его тушей.

– Кто знает, что здесь правда, а что вымысел, а? – прошептал он. – Я имею в виду, если бы я сказал тебе, что с ним мертвецы, ты бы мне поверил?

Он ответил себе сам, качая головой:

– Нет. Ты бы решил, что я спятил...

Его глаза слезились.