Проклятые зажигалки !   ::   Никандров Н

Закатив оба рукава рабочей блузы, Данила, с широкой грудью, с громадным животом, картинный богатырь, лениво, в развалку, поплелся к токарному станку.

- Что работать? - недовольно прогнусавил он, хмурый со сна.

- Вот, - указал отец на отложенные в сторону медные корпуса. - И смотри: когда затрешь шабором паянные места, тогда зачищай наждаком медь, сплошь, всю, чтобы она прямо горела! Дело касается рынка, и покупатель кидается не на механизм зажигалки, не на правильность закалки ролика, а на чистоту, на блеск, на моду!

- Значит, уже будем обманывать народ? - иронически покривил губами Данила, сгребая по столу в кучу медные корпуса.

- Зачем обманывать? - ударил молотком по медяшке Афанасий. - Это не мы их обманываем! - и он прицелился и ударил опять. - Это они себя обманывают, держат фасон!

Данила все никак не мог раскачаться, он упрямо стоял перед своим рабочим столом и, угнетаемый чувством ужасной лени, злыми глазами считал заготовленные отцом корпуса.

- Сколько сегодня будем гнать? - спросил он грубо, вызывающе, гудящим голосом.

- 12 штук, - мягко и вкрадчиво ответил отец и с невинным лицом старательно наворачивал нарезной дощечкой резьбу на медной соломинке, через которую в зажигалке проходит фитилек.

- Как 12??? - с истерическим завыванием вскричал невыспавшийся Данила и упер в стол тупой, жестокий, разбойничий взгляд. - А тут у тебя 15!!!

- Да, правда, там еще три лишние есть... Для между делом...

- У-у-у! хорошее "между делом": целых три зажигалки! И тогда так бы и говорил, что 15! А то: "12"! Обманывает! И если бы это в первый раз, а то - всегда! Я нарочно раньше сосчитал, смотрю - 15, потом, думаю, дай спрошу, сколько скажет, а он: "12"! Что же ты думаешь, что я слепой, не вижу, что ли?

Афанасий швырнул инструмент, сделал обеими руками гневный жест.

- Довольно гудеть!!! Зачищай медь, сатана!!! За нас никто не будет работать!!!

Данила умолк, подернул плечами, кособоко нагорбился над столом, взял в одну руку цилиндрическую медяшку, в другую трехгранный шабор, начал работать.

У него все в груди кипело от отвращения к подобной работе. И он с таким остервенением хватал со стола медные трубки, так жестоко скоблил их ребром стального шабора и с такой силой швырял их потом о стол, словно это были его заклятые враги.

- Легче! - не раз покрикивал на него со своего места отец, следя за ним со стороны. - Легче! Это же вещь!

Данила некоторое время работал молча.

Наконец, он не выдержал собственного молчания.

- Что это, шахта, что ли, что мы работаем при лампе?! - вдруг яростно вобрал он голову в плечи и странно, точь-в-точь по-собачьи, оскалил издали на отца зубы. - Или это, может, мы на ночной смене работаем, и с утра тут будут работать другие?! На самом-то деле, отец! Пора нам в этом как следует разобраться! Люди боролись за 8 часовой рабочий день, а ты из меня по 16 часов жилы тянешь!

У ошеломленного отца нижняя челюсть задергалась, бородка завилась в воздухе живой змейкой.

- Что-о? - в свою очередь ощерил он издали на сына полубеззубый рот и высоко задрал хобот носа в очках, так что темные круги ноздрей встали стоймя. - Я из тебя жилы тяну, я, да? Дурак ты, дурак! Жизнь тянет жилы из тебя, а не я! А я - что от тебя имею?

- Да!.. Как же!.. "Жизнь"... Бежать надо из дому от такой "жизни", и больше ничего!

И Данила злобно строганул шабором по трубке.

- И бежи! - замотал на него полуседой головой отец.