Проповедник   ::   Латынина Юлия

Прошло еще несколько минут. За гобеленами, украшенными сценами из жизни царей и мятежников, раздался голос старого князя:

- Прошу сюда! Поистине гость есть ветвь счастья и подарок дому! Несколько человек вошли в полутемную залу. Майор Ишеддар потянулся и включил свет. Полковник сунулся было за пояс.

- Не делайте глупостей, - сказал майор Ишеддар. Он сидел в кресле, полуразвалившись и с револьвером в руках. За креслом его и в оконных проемах стояли гвардейцы. У каждого гвардейца было по три зрачка - два зрачка в голове и один зрачок автомата, и все три зрачка смотрели на полковника. Президент сидел без оружия и кротко моргал.

- Так вот оно как, - сказал негромко полковник и полуобернулся к ван Роширену.

- Вы тут ни при чем?

- Я тут ни при чем, - ответил ван Роширен.

"Как сказать", - подумал я.

Глаза полковника обвели залу с гобеленами из жизни царей и мятежников и остановились на мне.

- А, Денисон, - сказал он, - так я и думал. Как ни суши скунса, все равно воняет.

Президент осторожно откашлялся и сказал:

- Господин полковник, через неделю истекает последний мирный день, отпущенный нашей стране, если последние годы можно назвать годами мира. Ежемесячные убийства, аресты, конфискации и грабежи под видом конфискаций, растущая волна беззакония и отчаяния. Подумайте, полковник, в Асаиссе, стране вирилеи, люди стали курить и выращивать наркотики, хотя бы и в горах! Автоматные очереди в храмовых двориках, бессилие сильных и жестокость слабых. Дым в небесах и бои на улицах, птицы-пересмешники научились подражать автоматам...

- Да-да, - сказал, усмехаясь, полковник.

Президент вдруг покраснел.

- Сегодня, - сказал он, - вы террорист. Через неделю вы станете официально признанным главой государства. Древняя поговорка гласит, что двум государям тесно в одном государстве, как двум ножнам в одном клинке. Я долго думал о том, как избежать того кровопролития, которое нас ожидает в будущем, и я понял, что кто-то из нас должен уйти.

Полковник опять усмехнулся.

- Я долго думал о том, кто должен уйти, - сказал Президент, - и пришел к выводу, что ваша смерть не решит проблем страны. На ваше место станет другой, и все будет еще хуже. Поэтому я пришел к выводу, что уйти должен я.

Майор Ишеддар зашевелился в кресле.

- Я позвал вас сюда, - продолжал Президент довольно спокойно, хотя руки его дрожали, - чтобы сообщить об этом решении. Я признаю, что результаты прошлогодних выборов были подтасованы. Это моя вина, и мой народ давно наказан за мою вину многими годами гражданской войны. Мне ничего не остается, как просить прощения у моего народа за все, что было совершено за прошедший год, и за все, что было совершено мною для того, чтобы народ отвернулся от меня на выборах. Я ухожу в отставку и передаю вам пост законно избранного Президента, Я не прошу ни о чем для себя, но я прошу, чтобы к людям, мне преданным, была проявлена вся возможная мягкость.

Майор Ишеддар шевельнулся еще раз и убрал пистолет в кобуру.

Президент встал, и я заметил, что это уже довольно старый сутулый человек с медленной походкой. Полковник стоял неподвижно: он явно не был уверен, что это не злая шутка и что его сейчас не застрелят.

За его спиной на вышитом гобелене царь Дасак V принимал от коленопреклоненного полководца Идассы клятву верности.

Президент подошел к полковнику, вынул какую-то бумагу, - вероятно, прошение об отставке - и медленно опустился на колени. Один из гвардейцев поспешно подоткнул ему под колени подушечку. Господин Президент на коленях отдал полковнику прошение об отставке и положил свои руки под его руки.

Порыв ветра качнул люстру, и царь Дасак V подмигнул мне с гобелена. Полковник помог Президенту встать.