Птицелов   ::   Остапенко Юлия Владимировна

 – Ты всё-таки стал патрицианским магистром…

– Да. А вот ты так и не стал владетельным рыцарем. Хотя, уверен, возможности были.

– И не одна.

– Как ты здесь оказался?

– К Годвину заехал. Надо было кое-какие дела уладить.

– Дела? – брови Дерека вопросительно приподнялись. Лукас заметил, что они почти совсем поседели – странно, в волосах седины не виднелось. – Какие у тебя могут быть дела с этим деревенщиной?

– А какие у меня могут быть дела с магистром-патрицианцем? – вздохнул Лукас. – Ровным счётом никаких.

– Это только от тебя зависит.

Лукас поднял голову. Лёгкая тревога, точившая его всё время ожидания, усилилась, и это ему вовсе не понравилось.

– Только не говори, что тебе… – начал он и умолк.

Дерек отвернулся, запахнул плотнее плащ – не традиционный белый, а чёрный с белой подкладкой, – сделал несколько медленных шагов к поручням балкона. Галдёж внизу чуть притих – видно, придумали новую забаву и сейчас вели приготовления.

– Да нет, я помню, ты больше этого не делаешь, – произнёс Дерек, не глядя на него. – Я просто хотел тебя предупредить.

«Проклятье», – подумал Лукас. Помолчал, раздумывая, стоит ли задавать вопрос, который терзал его с того самого мгновения, как он увидел Дерека в толпе придворных. Наконец, чувствуя, что этого всё равно не избежать, негромко спросил:

– Будет война, да?

– Да, – кивнул Дерек.

То, как он это сказал, объясняло многое – больше, чем Лукасу хотелось знать.

– Скоро?

– Очень скоро.

– Поэтому в Балендоре сейчас и нет герцогини?

– Герцогиня уже едет.

– Вот как, – протянул Лукас. – Так она всё-таки решилась…

– Сама она бы никогда не решилась, – коротко сказал Дерек.

Лукас помолчал, обдумывая услышанное. Потом дважды хлопнул в ладоши.

– Браво, ваше преподобие, – проговорил он. – Вот, значит, как далеко вы забрались. Гражданская война между королевскими особами. А начинали, подумать только, с мелких междоусобиц.

– Надо же было на чём-то тренироваться, – неожиданно желчно ответил Дерек, и Лукас подумал, что прежде в нём не было этой желчи.

Повисла минутная тишина, потом Дерек, не выдержав первым, раздражённо сказал:

– В жизни не поверю, что ты меня осуждаешь.

– Тебя? Да что ты, – удивился Лукас. – Напротив, я всегда тобой восхищался.

– А я тобой, – пристально на него глядя, сказал Дерек. Лукасу не понравился этот взгляд – глухое недовольство снова заскреблось в нём, но он заставил его стихнуть и насмешливо сказал:

– Но я-то просто живу как живётся, а ты, вижу, годами развивал свой талант. Оно и понятно – прибыльное дело, должно быть. Не так-то много у нас мастеров по развязыванию войн. Я всегда голову ломал – и как ты только это делаешь?

– На самом деле всё просто. У каждого человека есть слабости и уязвимые места. И если постараться, всегда можно отыскать давно брошенное зерно будущей вражды. Люди глупы, они думают, что старые обиды забываются.

– Но они ведь и правда забываются, – улыбнулся Лукас.

– Говори за себя, – улыбнулся Дерек в ответ.

Это были очень нехорошие, гадкие улыбки. Дрянные улыбки давних врагов. Хотя они ведь никогда не были врагами.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Дерек отвёл взгляд первым и сказал с показной беспечностью:

– Впрочем, ты сам знаешь, эта война давно уже зрела. Не спровоцируй мы, спровоцировал бы кто-нибудь другой, случайно, в куда менее подходящий момент.

– И кто победит? – вполголоса спросил Лукас – он не сомневался, что патрицианцы это уже решили.

– Сначала – герцогиня.

– А потом?

Дерек скрестил руки на груди. В его голосе повеяло далёким холодком.

– Лукас, ты прекрасно понимаешь, что для твоего собственного блага тебе следует знать об этом как можно меньше.

– Я и не настаиваю. Просто не могу понять, зачем ты назначил мне эту встречу.