Пульт мертвеца   ::   Зан Тимоти

Пойми, отказ от использования «Пульта Мертвеца» означал бы передачу всей навигации в руки людей, которые традиционно считаются религиозными фанатиками. Но станут они это принимать — знаю, видел, какие у них были физиономии после того, как я им всё это выложил.

Он усмехнулся.

— Да, но ты не видел их лиц, когда и я кое-что выложил.

Я насторожился.

— А что ты выложил? — осторожно поинтересовался я.

— Да ничего особенного, — в его чувствах была невинность малого дитяти. — Просто позаботился о том, чтобы они получили некое описание — чертовски хорошее, добротное описание того, как гремучники, завладев телом Эдамса, попытались напасть на тебя.

Напоминание об этом заставило меня еще раз содрогнуться — и действительно, — он был прав. Одно дело — сидящий как прилежный ученик за партой зомби, а вот зомби, шляющийся по капитанскому мостику, — уже нечто совершенно другое: воплощение ужаса, давнего рудиментарного ужаса, преследующего людей испокон веков, олицетворение всех самых тёмных и непознанных страхов.

— Да, — согласился я, стараясь поскорее избавиться от этой жуткой картины, которую мгновенно во всех деталях нарисовало мне мое богатое воображение. — Теперь я, пожалуй, могу понять, почему это так их… обеспокоило.

— Обеспокоило? — он хмыкнул. — Пойди попробуй теперь успокоить их. Не успел я закончить свое сообщение, как они уже разбились на группки оживленно спорящих между собой и заорали о том, что это следует изучить по всем правилам. Пройдет ещё год, а то и два, но можешь мне поверить — «Пульт Мертвеца» отжил своё.

Смерть — где же твоя победа?

— Мне кажется, это не так уж и плохо, — пробормотал я.

— Какое великодушие с твоей стороны, — сухо ответил Куцко. — Я бы сказал «не так уж плохо» действительно характеризует всё это очень хорошо — лучше не выразишься. Такое, конечно, можно себе позволить, в особенности тогда, когда тебя самого это не касается, когда тебе не грозит участь быть принесённым в жертву.

В жертву. Это слово эхом отдалось у меня в ушах.

Жертва. Прекрасный способ быть увековеченным памятью человечества — принести себя в жертву. Стать мучеником… или же самый трусливый из способов улизнуть от службы тому же человечеству. А что же двигало мною, когда я собирался принести себя в жертву на борту этой космической баржи?

До сих пор у меня не было вразумительного ответа на этот вопрос… но сейчас я с ужасающей отчетливостью понял, что мне не требовалось идти на это. Куцко был прав — в мою задачу не входило сосредоточиться на жертвоприношениях или страданиях, она в том, чтобы стать полезным для тех, кто вокруг меня.

А на примере лорда Келси-Рамоса, столько сделавшего для того, чтобы тюрьма миновала меня, мне было в общем-то ясно, кто они, эти, что вокруг меня. По крайней мере, сейчас.

— Жертва? — таким вопросом прокомментировал я слова Куцко и поднялся. — Кто-нибудь говорил тебе, что ты не умрёшь от излишнего чувства вежливости?

— Миллион раз, — с восторгом признался он, тоже вставая вслед за мной. — Почему ты думаешь, я взялся за работу, связанную с ношением оружия? Это самый эффективный путь избавиться от хандры, и я не устаю в этом убеждаться.

— Действительно, это так, наверное, — согласился я. — Знаешь что, а из тебя тоже ведь неплохой катализатор получился.

— Ладно, не начинай ты это опять, — с шутливой сварливостью стал предостерегать он меня. — Я ведь давным-давно распростился с религией. Что, забыл?

— Помню, конечно, — ответил я, и улыбнулся про себя, когда мы начали спускаться с крутого утёса.