Путь, исполненный отваги   ::   Беразинский Дмитрий

Затем минут на десять наступила тишина – зэки наслаждались «трапезой», по своей скоромности способной вызвать слезы у любого постящегося инока. Но всему прекрасному рано или поздно приходит конец. Как ни растягивай сто граммов хлеба да кружку кипятку – на вечность не растянешь.

В очередной раз лязгнуло окошко двери, и в нем возникло лицо надзирателя.

– Переплут! На допрос! – чеканя слова, как медные монеты, произнес он.

Человек с фамилией Переплут быстро вскочил и подошел к двери.

– Выходи! – повторил надзиратель.

Сцепив руки за спиной, Переплут покорно шагнул в коридор. Там уже стояли два «архангела» с оружием на изготовку, готовых любой ценой препятствовать предполагаемому побегу. Зэк покорно втянул голову в плечи и зашагал в кабинет следователя, находившийся на цокольном этаже, либо, проще говоря, в подвале. Худой и долговязый, он напоминал жирафа в зоопарке – тот же затравленный взгляд глаз и тоска по воле.

Лейтенант НКВД Гусев сидел на стуле в своей любимой позе – спинкой вперед. Глянец на его сапогах наводил на мысли о торжественном параде, а до синевы выбритые щеки эту самую мысль укрепляли. Он в кабинете был не один. На подоконнике, болтая ногами, сидел какой-то типчик в штатском. Когда ввели Переплута, он демонстративно зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот рукой.

– Вот, познакомься, Коля, – произнес лейтенант, – это тот самый профессор – Афанасий Поликарпович Переплут. А это, профессор, мой коллега – младший лейтенант НКВД Волкогонов. Будет помогать мне в работе с вами.

Профессор равнодушно пожал плечами. Все обвинения против него выглядели настолько смехотворно, что мало-мальски смышленому человеку не составило бы труда отделить «пшеницу от плевел». Но господа чекисты, очевидно, придерживались других взглядов.

«Младшой» спрыгнул со своего насеста и вразвалочку подошел к Переплуту.

– Так что, профессор, сучий потрох, будем мы нормально разговаривать или нет? Я тебе не лейтенант Гусев, цацкаться долго не собираюсь!

Переплут поднял на него свои воспаленные глаза.

– Быдлом вы родились, господин хороший, быдлом и умрете.

Засим последовала могучая оплеуха, и заключенный вместе со стулом оказались на полу. Афанасий вытер кровь с разбитой губы и ухмыльнулся:

– Зря стараетесь. Этим вы лишь подтверждаете мои слова.

– Вот и поговори с ним! – вздохнул Гусев.

«И поговорим! – вдруг чему-то улыбнулся Волкогонов. – Мы с ним сейчас в русскую рулетку сыграем, правда, профессор?»

Это была известная лубянская хохма. Следователь брал револьвер с пустым барабаном и начинал игру. Сначала он взводил курок и подносил револьвер к собственному виску. Затем к виску заключенного.

Зэки реагировали по-разному. Кто-то падал в обморок, кто-то просил повторить по пытку, а кто-то с полнейшим безразличием следил за манипуляциями чекистов. Переплут как раз относился к последней категории. Он презрительно фыркнул, когда Волкогонов вхолостую спустил курок и скорчил мину, когда дуло револьвера оказалось у его собственного виска. В следующий момент сверкнула яркая вспышка, его череп подвергся деформации, а еще через мгновение, разрушенный грубым физическим вмешательством, мозг прекратил свою деятельность.

Младший лейтенант с перепугу вскочил из-за стола, сильно толкнув его. Чернильница подпрыгнула, перевернулась и залила дело арестованного Переплута Афанасия Поликарповича.

– Черт! – выругался безбожник Гусев. – Что же ты, Коля, наделал! Теперь столько объяснительных бумаг писать придется!

– Не знаю! – пробормотал белый как полотно Николай. – Я же вроде проверял. Ты же видел – я же сам чуть не...

– Лучше бы ты! – покачал головой лейтенант.