Путь к Марсу   ::   Хачатурьянц Левон

Вошел Виктор Сергеевич. Посмотрел в "окно", покашлял, сказал негромко:

- Хорошо-то как.

- Это утро 20 мая прошлого года.

- Я кое-что изменил в расписании, - не глядя на Марину, улыбнулся командир, - надевай скафандр. Пойдешь в носовой отсек. Заодно проверишь термостаты и контейнеры.

- Спасибо, Виктор Сергеевич. Носовой отсек сообщается с открытым космосом. Я рада, что вы меня правильно поняли... - Она замолчала, но тут же, преодолев смущение, звонко спросила: - Хотите, я вам чудесное стихотворение прочту. Про утро.

У капель - тяжесть запонок,

И сад слепит, как плес,

Обрызганный, закапанный

Мильоном синих слез...

В корабельном паспорте носовой отсек именуется "помещением полезной нагрузки". Это склад грузов, необходимых для вылазки на чужую планету: самоходные установки, бурильное оборудование, трубы и материалы, которым не страшны космический холод и вакуум. Здесь же термостаты и контейнеры. В них на Землю будут доставлены образцы марсианского грунта.

Скучно, приземленно звучит: сходить на склад и посмотреть, как там поживают контейнеры. Но склад находится в носовом отсеке космического корабля, летящего к Марсу, а войти туда нужно через шлюзовую камеру, и не просто в обычном рабочем скафандре, а в экспериментальном, в котором отрабатывается "автоматическая система регулирования жизнедеятельности космонавта с использованием обратных психофизиологических связей".

Почти все эксперименты и исследования в ходе полета так или иначе решали задачу: человек в космосе, человек и жизнь в необычных для него условиях, человек и его способность трудиться в этих необычных условиях.

Марина вставила штекер фала в замковое соединение и захлопнула крышку шлюза.

- Виктор Сергеевич, я на складе.

- Усложним задачу, Марина. Выключи рацию и действуй без связи. Карпенко тебя подстрахует.

- Хорошо, командир. - Марина вплотную придвинула гермошлем к объективу телекамеры, белозубо улыбнулась сквозь прозрачный щиток и сказала нараспев:

- Бе-едненький Карпенко!

И выключила связь.

Виктор Сергеевич озадаченно покашлял.

- Сергей, что у нее?

- Показатели очень высокие. Словно сидит в своей каюте.

- Это-то и плохо. Опасности не чувствует...

Экспериментальная система жизнеобеспечения действует так. Портативная ЭВМ, анализируя голос, пульс, температуру тела, частоту дыхания, составляет "представление" о самочувствии космонавта. В зависимости от этого по фалу в скафандр подается нужное количество воздуха, устанавливается оптимальный режим обогрева и вентиляции.

Марина не спеша проверила герметичность термостатов, принялась поочередно освобождать от креплений и снимать обычные контейнеры. Это был нелегкий для нее труд, хотя в невесомости тяжесть стальных контейнеров не чувствуется, но масса-то у них немалая. Командир, следивший по телевидению за действиями Марины, заметил, что в последние пять минут ее движения резко замедлились. Устала Марина.

- Сергей, что нового?

- Все показатели на прежнем уровне. - В голосе Меркулова удивление.

- Непонятно.

Жора и Акопян подошли к Виктору Сергеевичу и тоже стали смотреть на экран.

- Карпенко, как подается воздух? Вентиляция?

- Все как в начале выхода.

Инженер-исследователь находился в трюме рядом со шлюзовой камерой носового отсека у переносной ЭВМ, управлявшей системой жизнеобеспечения Марины. Ему тоже казалось странным: человек работает, устал, а вентиляция та же. Система-то на самонастройке!

- Виктор Сергеевич, может быть, мне пройти к Марине?

- Подожди, Василий, она уже заканчивает.

Марина закрепила в гнезде последний контейнер, медленно разогнулась, зачем-то провела ладонью по щитку гермошлема и... погрозила кулаком дальней стенке отсека.

- Ты понимаешь? - спросил командир у Калантарова.