Путь прилива   ::   Суэнвик Майкл

— Снятие с искусственного конструкта непреложных ограничений является предательством и, как таковое, карается…

— И все равно — поступай как хочешь.

— …лишением виртуального и физического гражданства, штрафом в сумме, не превышающей трех заработков за всю жизнь, смертью, тюремным заключением, радикальной перестройкой тела и психики, а также…

Грудь чиновника болезненно сжалась, ему не хватало воздуха; старые, с детства заложенные структуры очень живучи. Он сделал над собой усилие, глубоко вздохнул и сказал:

— Поступай как хочешь. Я приказываю в третий и последний раз.

Чемодан изменялся. Он округлился и вытянулся, выпустил кургузые крылья и длинный, изящный хвост. Вместо паучьих ног появились маленькие когтистые лапки. Над головой закачался странный, диковинный цветок — глаз на стебельке.

Чиновник ожидал услышать хоть какие-нибудь слова благодарности — и не дождался.

— Я готов, — сказал чемодан.

Лицо чиновника налилось кровью; он смущенно отвернулся, на мгновение забыв, что чемодан не видит этого яростного румянца, не может догадаться о мыслях своего бывшего хозяина. Ладно, простим ему ату неблагодарность. Он имеет право.

Над блестящей, округлой спиной появились две ручки — в точности такие же, как та, прежняя. Чиновник наклонился, поднял чемодан, раскачал его и швырнул. Гибкое, дельфинообразное тело полетело по длинной пологой параболе, врезалось в воду, подняв на удивление мало брызг, и помчалось прочь.

Прародитель будущей цивилизации плыл неглубоко, почти высовывался на поверхность. Чиновник смотрел вслед, прищурившись от соленого ветра и слепящих лучей Просперо, но потом глаза его заслезились и крохотный черный силуэт растаял в мареве.

Ветер дул резкими порывами, начинался шторм. Чиновник подошел к краю пристани и посмотрел вниз. Да, высоко. Вода совершенно непрозрачная. Тускло-серая, с голубым отливом, твердая, как кремень. И белые пятнышки бурунов. В Океане сейчас пропасть твердых предметов — здания и розовые кусты, локомотивы и грузовики, деревья и собачьи трупы. А еще акулы. Чиновник почти видел, как они охотятся в затонувших садах, бесшумно проскальзывают в окна монастырей. Города и поселки, поля и дороги аккуратного, упорядоченного мира превратились в подводные джунгли, попали во власть скользких, холодных хищников.

Ну и что?. Чиновник слышал призывную песнь Океана. И ничего не боялся.

Он снял куртку, аккуратно ее свернул и положил на камни, Снял рубашку. Брюки. Разделся догола. Зябкий ветер покрыл бледное, незагорелое тело гусиной кожей. Чиновник мелко дрожал — то ли от холода, то ли от нетерпения. Он сложил свою одежду в стопку, придавил ботинками.

Этот самый волшебник воображал, что без его помощи, без кодов выхода чиновник умрет. Ничего, мы тоже умеем показывать фокусы, не хуже покойного Вейлера. Грегорьян не знал и половины технологических возможностей Системы, Корда не посвящал его в профессиональные секреты отдела. Хотя мог бы и сам догадаться, что для стражей, для хранителей ни одна запретная сила не является абсолютно запретной.

Чиновник чувствовал, что преобразующие факторы взялись за дело. Десять, начал считать он, девять… Океан — рулетка бесконечных возможностей, дорога, ведущая ко всем горизонтам одновременно, и — за. Восемь. Чиновник задержал дыхание. Реструктурированные мышцы наглухо зажали его ноздри. Семь. Центр тяжести ушел вверх; чиновник покачнулся и едва не упал. Шесть, пять, четыре. Кожу пощипывало, во рту появился отчетливый зеленый вкус. Ундина где-то там, на одном из тридцати тысяч островков Архипелага. Два. Найти ее почти невозможно — чиновник не питал на этот счет никаких иллюзий.

Один.

Он прыгнул вперед, за край, за черту.

Серо-голубой, с холодными белыми зубами бурунов Океан.

Чиновник падал и преображался.