Путь вниз   ::   Мэтсон Ричард

В двух шагах от цели он резко вздрогнул от шума заработавшего механизма водяного насоса, встроенного в бетонную нишу, прислушался к деловитому посапыванию и вздохам машины, подобным дыханию умирающего дракона.

Затем он взобрался на бетонную приступку, на которой возвышался эмалированный водогрей, и спрятался в баюкающих объятиях его тепла.

Долгое время он пролежал неподвижно на своей постели из прямоугольной губки, завернутой в рваный носовой платок. Из-за учащенного дыхания грудь поднималась короткими толчками, согнутые в локтях руки были безвольно разбросаны. Он смотрел неподвижным немигающим взглядом в ржавое основание водогрея.

ПОСЛЕДНЯЯ НЕДЕЛЯ. Всего два слова, но в них - все. В них - внезапное открытие, оказавшееся страшным ударом, превратившее жизнь в неотступный ежеминутный кошмар. Последняя неделя. Нет, уже меньше, ведь понедельник клонится к закату. Взгляд бесцельно метнулся на ряд пометок, начертанных углем на дощечке, служившей календарем. Десятое марта, понедельник.

Через шесть дней от человека уже ничего не останется.

По всему огромному подвалу опять разнесся рев пламени масляного обогревателя, и человек почувствовал, как под ним задрожала постель. Все это означало, что температура наверху в доме упала ниже уровня, термостат сработал на включение обогревателя и тепло вновь заструилось наверх через решетку в полу.

Человек подумал о тех, кто был там, наверху, о женщине и маленькой девочке: жене и дочери. Оставался ли он для них по-прежнему мужем и отцом? Или, может быть, из-за своих размеров он стал изгоем? Мог ли он, как прежде, считать себя частью их мира, он, размером с жучка, которого Бет могла, даже не заметив, раздавить ногой?

Через шесть дней от него уже ничего не останется.

В последние полтора года мысль об этом неотступно преследовала его, он много раз пытался представить себе, как ЭТО произойдет, но всякий раз безуспешно. Его разум, всегда опиравшийся на строгие законы логики, восставал против самой возможности собственного исчезновения: казалось, вот-вот начнут действовать введенные препараты, процесс уменьшения остановится, - что-то же в конце концов должно произойти. Просто не укладывалось в голове, как можно быть настолько маленьким, чтобы...

Но он таким и был - настолько маленьким, что через шесть дней от него уже ничего не должно было остаться. Когда же им овладевало это дикое отчаяние, он подолгу, часами, лежал на своей самодельной кровати, едва отдавая себе отчет в том, был ли он еще жив или уже мертв. И ни разу еще ему не удалось совладать с этим отчаянием. Да и было ли это в его силах? Ведь, как ни пытался он убедить себя в том, что ему удается приспособиться к своему нынешнему положению, совершенно очевиден был крах всех его стараний, так как никаких намеков на приостановку или хотя бы замедление процесса уменьшения не было. Процесс неумолимо развивался.

В мучительной агонии чувств человек весь съежился.

"Зачем он убегает от паука? Почему он не остановится? Тогда все решилось бы само собой. Смерть в паучьих лапах, конечно, страшна, но зато мгновенна. И с отчаянием наконец было бы покончено. Но все же он продолжал убегать от паука, искал, боролся и существовал.

К чему?"

Когда он рассказал обо всем жене, она сперва рассмеялась. Рассмеялась и тут же стихла. Молча, пристально всмотрелась в него. Причиной тому было серьезное выражение его лица, выдававшее смущение.

- Уменьшаешься? - спросила она взволнованным шепотом.

- Да. - Это было все, что он смог выдавить из себя.

- Но это же...

Она хотела было сказать, что это невозможно. Но обманывать себя не хотела. Слово, произнесенное вслух, обострило все те опасения, о которых она умалчивала и которые появились у нее впервые еще за месяц до этого разговора.