Путешествие на Марс   ::   Афанасьев Л. Б.

Дорогой будем играть в карты. Вы играете?

— Играю. Но разве вы думаете дорогою взяться за карты?

— А что же мы будем делать 206 дней, пока не долетим до планеты?

— Хорошо, — засмеялась Мэри — но будет ли это удобно?

— Уж не думаете ли вы, что мы отправимся на каком-нибудь аэростате? Нет, сударыня, мы летим на большом корабле, в котором будет общая зала и у каждаго пассажира по отдельной комнате.

— Где же мои вчерашние знакомые?

— А, мои инженеры! В машинном отделении. Пойдемте туда.

Они направились к машинному отделению. Инженеры заметили их приближение и поспешили им на встречу.

— Здравствуйте, друзья, — сказала мисс Мэри: — покажите же мне ваше диковинное изобретение.

Все вместе вступили под навес машиннаго отделения.

— Честь этого изобретения, — заговорил Русаков: — принадлежит Краснову. Принцип его состоит в том, что совершенно закупоренное судно, в котором мы все четверо поместимся, получит настолько сильный толчок, что благодаря ему оно приобретет огромную скорость, достаточную для того, чтобы в течение 206 дней долететь до Марса. Здесь вы видите, мисс, два отделения. Первое представляет тот механизм, который выбросить нас в пространство; а там наверху, видите, находится вторая наша постройка, наше будущее жилище, уже положенное на место и приспособленное должным образом. Начнем осмотр по порядку с перваго.

— О, нет, нет! — возразила Мэри. — Что я тут разберу? Понять такой сложный механизм свыше моих сил. Здесь без конца колеса, цилиндры, рычаги, ремни!.. Оставим это и пойдемте лучше смотреть корабль. Но скажите, господа, по секрету, — кто вы такие? Ведь мы теперь — свои люди.

— Я — бывший профессор математики в русском университете, Гаукинс, то есть, собственно говоря, моя фамилия не Гаукинс, а Русаков.

— Ах, это вы. Я хорошо помню, как три или четыре года тому назад газеты много писали о загадочном исчезновении знаменитаго русскаго математика Русакова. Так вот чем объясняется ваше исчезновение! Это вы тот знаменитый профессор?

— Да, это я…

— Что-же мне сомневаться в успехе поездки, если за него ручается такое светило ученаго мира! А вы, господа, тоже профессора?

— Нет, мисс, — сказал Шведов: — я всего только бывший студент-математик, ученик Виктора Павловича…

— И лучший ученик, — перебил Русаков. — А вот Краснов так совсем самоучка-математик, но такой ученый, что перед ним сам Ньютон — только мальчишка и щенок. Если бы вы знали, как он остроумно интегрирует!..

— Вот как! Как же после этого мне не радоваться поездке на Марс; которая сводит меня с такими выдающимися людьми! Идемте же посмотреть наше будущее помещение.

Все поднялись по лестницам вверх. Корабль инженера Краснова представлял почти правильный конус, сделанный из какого-то неизвестнаго металла. По средине было небольшое круглое отверстие, которое изнутри легко можно было закупорить так, что судно закрывалось герметически. Стены были очень толстыя и состояли, по словам Краснова, из нескольких перегородок, между которыми находилось ничто иное, как обыкновенная вода, что требовалось для оказания необходимого сопротивления первоначальному толчку. Через весь корабль по боковой стене проходила витая лестница, достигавшая почти самой вершины конуса. Войдя внутрь, Мэри увидела, что корабль состоит из трех этажей. Первый этаж был предназначен для дорожных запасов пищи и воды, продуктов для добывания искусственнаго воздуха и поглощения углекислоты и для склада прочих необходимых в путешествии вещей. Почти весь первый этаж состоял из многочисленных шкапов с мягкими стенками, устроенными для того, чтобы защитить от первоначальнаго толчка хранящиеся в шкапах предметы.