Путешествие восьмое   ::   Лем Станислав

Собиратель грибов, склонный к раздумьям, страстно любящий искусство, кроткий, флегматичный, он несомненно заслуживал бы того, чтобы вопросе его членстве сегодня рассматривался на этом Высоком Собрании. К сожалению, его нет средь живых. Не может ли нам сообщить делегат Земли, которого мы имеем честь принимать здесь, что случилось с таким культурным, таким симпатичным неандертальцем? Землянин молчит, так я скажу за него: неандерталец истреблен целиком, стерт с лица Земли так называемым Homo Sapiens. Мало ему, однако же, было мерзости братоубийства, принялись вдобавок земные ученые чернить несчастную жертву, себе, а не ей, большемозгой, приписывать высший разум! Итак, Высокий Совет...

Из этой двухчасовой речи до меня доходили по сути лишь отрывки, но и этого вполне хватало. Тубанец создавал образ чудовищ, купающихся в крови, и делал это не спеша, систематически, открывая все новые, заранее заготовленные ученые книги, анналы, хроники, а уже использованные швырял об пол, словно охваченный внезапным отвращением к ним, будто те страницы, где говорилось о нас, слиплись от крови жертв. Постепенно дошел он до истории нашей цивилизации; рассказывал об избиениях и резне, о войнах и крестовых походах, о массовых убийствах, показывал эстампы, демонстрировал на эпидиаскопе технологию преступления и пытки, древние и средневековые, когда же он обратился к современности, шестнадцать служителей подкатили к нему на прогибающихся от тяжести тележках кипы нового фактографического материала; другие же служители, или вернее санитары ООП, передвигаясь на маленьких геликоптерах, оказывали тем временем первую помощь массам сомлевших слушателей этого реферата, обходя лишь меня одного, в простодушной уверенности, что поток кровавой информации о земной культуре мне не повредит. А я где-то в середине этой речи начал, как на грани безумия, пугаться самого себя, будто бы средь этих причудливых, странных созданий я один был чудовищем. Я уж думал, что эта страшная обвинительная речь никогда не кончится, но тут прозвучали слова:

- А теперь прошу Высокое Собрание поставить на голосование предложение тарраканской делегации!

Зал застыл в гробовой тишине. Что-то шевельнулось рядом со мной. Это мой тарраканин встал, чтобы попытаться опровергнуть хоть некоторые упреки... Бедняга! Он засыпал меня окончательно, стараясь убедить собрание, что человечество уважает неандертальцев как достойных своих предков, которые погибли абсолютно сами по себе. Тубанец сразу припечатал моего защитника одним метким, напрямик заданным мне вопросом: если назовут кого-нибудь неандертальцем, то как это воспринимается на Земле - как похвала или как оскорбительный эпитет?

Я думал, что все уже кончено, проиграно навсегда, что теперь я поплетусь обратно на Землю, как пес, у которого вырвали из пасти загрызенную им птицу; но среди тихого ропота в зале председательствующий, склонившись к микрофону, сказал:

- Предоставляю слово члену эриданской делегации.

Эриданин был маленький, серебристо-сизый и округлый, словно клубящийся туман, озаренный косыми лучами зимнего солнца.

- Я хотел бы выяснить, - сказал он, - кто будет платить вступительные взносы землян? Неужели они сами? Ведь взносы-то немалые: биллион тонн платины - это нагрузка, с которой не всякий плательщик справится!

Амфитеатр наполнился гневным говором.

- Вопрос этот будет к месту лишь в том случае, если предложение тарраканской делегации будет принято, - после некоторого колебания заметил председательствующий.

- С разрешения Вашего Галактичества! - возразил эриданин. - Я осмеливаюсь придерживаться иного мнения, и поэтому заданный мною вопрос подкрепляю рядом замечаний, на мой взгляд, весьма существенных.