Пыль небес   ::   Игнатова Наталья Владимировна

Во всяком случае, Тир именно так растолковал Казимиру изумительные по своей образности знаки и жесты бородача, который описал и хвост, и рога, и лапы с когтями, и гребень на спине, и даже потрясающих размеров бюст. Казимир представил себе такой, и у него голова закружилась. Местность же, где располагалась крепость, называлась Пристепьем, а государство – Радзимой.

Еще Казимир старался запомнить множество обиходных слов, из которых самым первым, если не считать болида, было слово «небо». Далось оно Тиру! Рожденные ползать почему-то так и рвутся летать. В то время как существа крылатые по природе своей совсем не стремятся в воздушные просторы. Зачем? Люди ведь, умея ходить, не посвящают этому все свое время. Ну ходят, когда надо. А по возможности все-таки ездят. В лифтах, автомобилях и пневмокарах.

Сын дракона, настоящего дракона, а не той громадной ящерицы, которую описал бородатый хозяин телеги, Казимир относился к стремлению смертных в небеса с приличествующим его положению снисхождением. Тир сказал, что в его мире люди поднялись в небо. Что ж, молодцы. Светлый князь уверен был, что небо покорилось людям так же, как океан на его родной Земле. И в небесах и в глубинах человек остается гостем. Гостем незваным, нежеланным, до крайности уязвимым. Отец учил уважать чужие мечты, какими бы нелепыми они ни казались. Казимир научился не смеяться и справедливо считал, что этого вполне достаточно.

А уважать мечту о небе? Увольте! Что могут знать о полете существа, лишенные крыльев?



ГЛАВА 2

Зуб за зуб, хвост за хвост.

Но между костью и злостью я выбираю злость.

Из этой игры может выйти толк.

Но прошу учесть один факт – я не пес. Я Волк!



Дэн Назгул



Драгана произвела на обоих самое благоприятное впечатление. Деревянная крепостица, возведенная на расчищенном от леса холме, казалась игрушечной. Очень ладная, светлая, вкусно пахнущая потекшей на солнце смолой. Внутри Драгана оказалась больше, чем снаружи, – обычное дело для военных укреплений – и тоже как бы игрушечной, такой порядок царил на узких улочках. Привратная стража, к величайшему удивлению и Казимира и Тира, одета была в камуфляжные костюмы, характерные, как определил светлый князь, для армий его родного мира конца двадцатого столетия. Значки на форме были, естественно, незнакомы. На облаченных подобным же образом гостей стражники почти не обратили внимания, лишь попросили обождать в караульном помещении, зато Медведя расспросили строго и въедливо и только потом, видимо удовлетворенные ответами, разрешили проехать.

Сидеть в караулке пришлось недолго. Казимир даже не успел заскучать, а Тир как забился в угол, так и не пошевелился ни разу. Сидел, закостенев, молча глядя в пол, пока в комнатку не вошел человек. Большой, как Медведь или стражники в воротах, одетый в камуфляж, усатый и безбородый.

Незнакомец остановился в дверях, внимательно разглядывая гостей, или пленников, – Казимир еще не успел определиться с их статусом. Потом сделал приглашающий жест и снова вышел на улицу.

Молча, не обменявшись ни единым словом, дошли они до трехэтажного, высокого по здешним меркам дома. Выстроенный как маленькая крепость, он, похоже, служил административным зданием, а заодно и местом последней битвы, если внешние укрепления падут. На стенах и крыше стояли зачехленные машины, как показалось Казимиру, самой примитивной конструкции: что-то вроде нацеленных в зенит больших арбалетов. Тир же к убогой технике проявил неподдельный интерес и разглядывал все, что можно было увидеть из-под чехлов, с напряженным вниманием. Как будто машинерия угрожала ему лично.