Раб Сармы   ::   Лорд Джеффри

Лейтон был должным образом проинструктирован, и шеф МИ6А собирался хранить свое инкогнито до тех пор, пока старика не прижмут к стенке. Непростая задача для любого политика по обе стороны Гринвичского меридиана!

Его светлость скорчился в кресле и прикрыл глаза.

— Ладно, — заявил он тоном бесконечно усталого, больного, но очень терпеливого человека, — не стоит, так не стоит. Я полагаю, вы можете задать свой проклятый вопрос!

Несмотря на раздражение, Дж. почувствовал жалость к достопочтенной парламентской крысе. Лорд Лейтон мог обмануть самого Сатану — со всем его дьявольским воинством!

Однако Карендиша было не так-то легко сбить с толку; он упрямо вздернул подбородок и произнес:

— Я должен прояснить этот вопрос, ваша светлость! Я задавал его вам дюжину раз и дюжиной разных способов, но так и не получил вразумительного ответа!

Лорд Лейтон потянулся за новой сигарой.

— Вы полагаете, милейший, что я спятил? Может быть, может быть… Видите ли, я старый человек, очень старый, и слишком много работаю. Да, слишком много… Я плохо сплю, не забочусь о своем здоровье, нерегулярно питаюсь и злоупотребляю курением… Вдобавок у меня целый букет старческих болезней. Мозг становится все слабее, память ухудшается, руки начинают дрожать, а колени перестают сгибаться… Если не ошибаюсь, врачи называют это старческим маразмом.

Терпение члена парламента иссякло. Он пожал узкими плечами, холодно усмехнулся и с нескрываемой насмешкой поглядел на Лейтона.

— Полностью разделяю их мнение, сэр.

Его светлость, с видом дворняжки, которую пнули ногой под хвост, моргнул глазами.

— Разделяете их мнение? Но какое, достопочтенный сэр? Я вас не понимаю. Совершенно не понимаю! Мне кажется, и не хочу понимать. Ах, эта нынешняя молодежь! Совсем не умеет выражать свои мысли! Чему вас только учат в колледже? В мое время…

Дж. внезапно сообразил, что члену парламента дарована передышка. Цунами временно откладывалась. Лорд Лейтон, весьма довольный собой, с истинным актерским талантом разыгрывал выжившего из ума склеротика. Карендиш, сидевший напротив почтенного старца, с интересом следил за этим спектаклем.

— У меня и мысли не было, сэр, что вы… гм-м… спятили, — сказал он, оскалив мелкие крысиные зубы. — Ни в коем случае! Я только хотел заметить, что вы…

— Старый пень, — закончил Лейтон с веселой ухмылкой. — Что поделаешь, мой дорогой, этого никто не минует… — его светлость утомленно вытянулся в кресле, изображая полнейшую прострацию. Едва шевеля губами, он произнес: — Увы, мистер Карендиш, я сожалею, но должен молить вас о снисхождении. Я так устал… и эти боли в сердце… К тому же, — добавил он неожиданно бодрым тоном, — я уверен, что у члена парламента множество дел, куда более важных, чем разговор с выжившим из ума стариком.

Досточтимый член парламента с изумлением поднял взгляд к потолку и гулко сглотнул. Дж., стиснув челюсти, с трудом удерживался от смеха. Однако Карендиш был упрям.

— Я все-таки хочу задать свой вопрос, сэр, если смысл его до сих пор оставался вам неясным. В последний раз. Идет?

— Вопрос? — Лейтон страдальчески закатил глаза. — Какой вопрос?

— С вашего разрешения, сэр… — Карендиш скрипнул зубами. — Попробуем еще раз. Итак, я попытался проследить судьбу трех миллионов фунтов — из тех, что в нашем комитете относят к так называемым блуждающим фондам…

— Прекрасное определение, — перебил его лорд Лейтон, — звучит просто великолепно! Никогда не слышал подобного термина. Пожалуй, я не прав насчет современной молодежи… Вы отлично умеете использовать возможности языка, сэр!

Карендиш мотнул головой; виски его покрылись мелкими капельками пота. Не давая сбить себя с мысли, он продолжал:

— Часть блуждающих фондов совершенно естественно относится к секретным статьям бюджета.