Раб корректуры   ::   Азимов Айзек

– Показания Гудфеллоу были точными, Альфред? – спросила она.

– В целом, да, – пробормотал Лэннинг, – правда, он вовсе не был так уж напуган роботом, а когда услышал цену, то вполне был готов по-деловому обсуждать мое предложение. Но в остальном он не слишком уклонился от истины.

– Было бы разумнее назначить более высокую цену, – задумчиво проговорила доктор Кэлвин.

– Мы старались пристроить Изи.

– Знаю, Возможно даже, что перестарались. Они представят это так, словно мы преследовали какие-то свои цели.

– Так оно и было, – раздраженно заметил доктор Лэннинг. – Я сам это признал на заседании университетского совета.

– Они могут представить дело так, словно мы признались в одних замыслах, чтобы скрыть другие, более тайные.

Скотт Робертсон, сын основателя «Ю.С. Роботс» и владелец контрольного пакета акций, наклонился к Сьюзен Кэлвин с другой стороны и произнес оглушительным шепотом:

– Если бы вы заставили Изи рассказать, как все было на самом деле, мы бы сейчас знали, что к чему.

– Вам же известно, мистер Робертсон, что он не в состоянии говорить об этом.

– Так заставьте его! На то вы и психолог, доктор Кэлвин. Заставьте его говорить.

– Коль скоро я психолог, мистер Робертсон, – сухо произнесла Сьюзен Кэлвин, – так позвольте уж мне самой решать. Я не допущу, чтобы моего робота принуждали к опасным для него действиям.

Робертсон нахмурился, но, прежде чем он успел что-то сказать, судья Шейн постучал молоточком, и разговор пришлось прекратить.

Теперь показания давал Фрэнсис Харт, декан филологического факультета; это был полнеющий мужчина в безукоризненном темно-сером костюме строгого покроя. Розовую лысину декана пересекали несколько жиденьких прядей волос. Он сидел, чуть откинувшись, аккуратно сложив руки на коленях, и время от времени натянуто улыбался.

– Впервые о Роботс И-Зет Двадцать Семь я услышал от профессора Гудфеллоу на заседании университетского совета, – начал он. – Позднее, десятого апреля прошлого года, мы посвятили этому вопросу специальное заседание, на котором я был председателем.

– У вас сохранился протокол?

– Видите ли, – сухо улыбнулся декан, – мы не вели протокола. Наше заседание носило конфиденциальный характер.

– Что же произошло на этом заседании?

Сидя на председательском месте, декан Харт чувствовал себя не вполне уверенно. Заметно нервничали и другие члены совета. Один лишь доктор Лэннинг являл собой картину безмятежного спокойствия, Худой и высокий, с копной седых волос, он был похож на портреты президента Эдрю Джексона.

На столе перед членами совета лежали образцы заданий, выполненных роботом. Профессор физической химии Мэйнотт с одобрительной улыбкой разглядывал вычерченный Изи график.

Харт откашлялся и сказал:

– Робот, несомненно, способен компетентно выполнять определенную черновую работу. Перед заседанием я просмотрел эти образчики и должен заметить, что ошибок в них практически нет.

Он взял со стола длинные бумажные полосы, примерно втрое длиннее обычной книжной страницы. Это были типографские гранки, в которые авторы вносят исправления, прежде чем текст будет сверстан окончательно. Широкие поля гранок пестрели четкими корректурными знаками. Отдельные слова в тексте были вычеркнуты, а вместо них на полях были написаны другие таким красивым и четким шрифтом, что казалось, будто они тоже напечатаны. Синие чернила указывали, что ошибку допустил автор, красные – наборщик.

– Я полагаю, что ошибок нет не только практически, – сказал Лэннинг. – Готов поручиться, доктор Харт, что их нет вовсе. Я не знаком с текстом, но совершенно уверен, что корректура проведена безукоризненно.