Рабин, он и в Африке Гут   ::   Лютый Алексей

К Нахору вновь вернулся интерес к личностям своих недавних попутчиков, и теперь он принялся сверлить Рабиновича взглядом, явно намереваясь о чем-то спросить, но Сеня не обращал на него никакого внимания, удивленно разглядывая Иисуса Навина.

— Как ты уже, наверное, понял, мы издалека и в местных делах ориентируемся слабо, — усмехнулся Сеня. — Давай-ка выпьем за знакомство, а потом ты доложишь оперативную обстановку.

Навин кивнул, лихо опрокинул внутрь предложенную кружку довольно приличного вина и вытер губы тыльной стороной ладони. Несколько секунд он сидел, довольно улыбаясь и сохраняя на лице выражение блаженства, а затем вдруг скривился, закашлялся и исторгнул выпитое обратно в кружку. Попов поморщился, Рабинович осуждающе покачал головой, а Жомов похлопал Навина по плечу.

— Да-а, братан, — протянул он. — Тебя еще многому учить нужно.

— Вот и возьми над ним опекунство, — ухмыльнулся Сеня. — Глядишь, друг друга чему-нибудь да научите.

— Пойдешь? — грозно рыкнул Ваня, обращаясь к Навину.

— В ученики? Можно, — с легким сомнением в голосе ответил тот. — А сколько платить будете?

— Че-его? — поперхнулся Жомов, а Попов ехидно заявил:

— С таким чудом мы, похоже, первый раз сталкиваемся. Сеня, этот парень, случайно, не родня тебе?

— Все мы родня друг другу, — буркнул в ответ Рабинович. — Через Адама и Еву. А этот парень — Иисус Навин.

— Кто? Тот самый? — Попов вытаращил глаза, становясь полностью идентичным зажаренному на вертеле поросенку. И по цвету, и по квинтэссенции, и по умственным способностям.

— Тот самый, — кивнул головой Рабинович. — Хотя, если не веришь, можешь попробовать отпечатки пальцев у него снять.

Попов пошарил вокруг руками, отыскивая чемоданчик с принадлежностями для снятия «пальчиков», а затем накрыл кинолога отборным трехэтажным фирменным ментовским матом. Это словесное извержение позволило ему прийти в себя, и успокоенный криминалист тут же совершил обратную деформацию: из жареного поросенка — в живую жирную сви… В общем, в Андрюшу Попова. На чем и остановился.

Собственно говоря, Рабинович прекрасно понимал его состояние. Он и сам едва сдвиг по фазе не заработал, когда имя этого официанта из мемфисской забегаловки услышал. Все-таки одно дело хвосты всяким Зевсам и Одинам из параллельных вселенных крутить, а другое — повстречаться с живым подтверждением реальности библейских легенд. Как-никак, Иисус Навин — не последний человек в Ветхом Завете. Правда, Сеня в библейских сказаниях не слишком подкован был, но кое-что о своем новом знакомом слышал от тети Сони. Конечно, Навина Рабинович себе несколько по-иному представлял, но…

Сеня подозрительно посмотрел на Попова.

— Слушай, эксперт-алхимик, — поинтересовался он. — А ты уверен, что твое зелье нас не занесло снова в какой-нибудь параллельный мир?

— Ты меня за лоха не держи! — авторитетно заявил захмелевший Попов.

— Мерлин же не в иную вселенную, а в наше с вами время попал. Это значит, что по его рецепту мы между мирами путешествовать не можем. Отсюда и вывод: мы в нашем с вами прошлом.

— Угу, — согласился с ним Рабинович. — Ты уже однажды по мерлиновскому рецепту нас к Одину в гости забросил…

— Не надо попкорн с кукурузными хлопьями путать, — тоном, не требующим возражений, перебил его криминалист. — В тот раз мы серьезную ошибку допустили. Ну скажите мне на милость, разве можно самца яйца посадить высиживать. А тем более не свои, а куриные?

— Так, значит, мы в прошлое попали? — Жомов иногда проявлял просто чудеса сообразительности. — А вы помните, что нам Горыныч о спирали времени говорил?

Рабинович с Поповым поперхнулись закуской и оторопело уставились на омоновца.