Расколотый мир   ::   Шилликот Зеб

Он избавился от условностей этого грустного мира.

– Что ты называешь "условностями"? – спросил Джаг.

– Он освободился от всех забот, – продолжал Кавендиш, занятый своими мыслями. – Как думаешь, он тоже доверился инстинкту своей лошади?

– Не знаю! Слушай, если бы мы поворачивали назад всякий раз, когда перед нами возникало препятствие, мы все время двигались бы только в обратном направлении. Ладно, в эту патоку тебя затащил я, но позволь напомнить тебе, что в самом начале пути ты лез из кожи вон, обещая показать мне лучший из миров, нечто особенное, чего я раньше никогда не видел. Сейчас, глядя на тебя, я думаю, имел ли ты представление, куда держишь путь?

На лице разведчика появилось кислое выражение.

– А каким образом мне ориентироваться в этой пене? – проворчал он. – Тем более, что воспоминания зачастую неточные, а если еще природа все время перетасовывает карты!.. Мне действительно начинает казаться, что мы ходим по кругу. Чем дальше мы продвигаемся вперед, тем меньше изменений вокруг.

– А что ты собираешься найти? Теперь-то ты можешь это сказать?

– Поля хлеба, – выдохнул разведчик, будто выдавая ужасную тайну.

Нахмурив лоб, Джаг недоверчиво переспросил:

– Хлеба?

Кавендиш кивнул:

– Океан зерна. Безбрежные поля хлеба. Империя злаковых! Зерновые во всех своих разновидностях, одних сортов пшеницы не счесть. Проскакав верхом целый день, ты не увидишь конца и края хлебным полям.

Оглушенный откровением своего товарища, Джаг на какой-то миг лишился дара речи.

– Хлеб... Ты хочешь сказать, что из-за хлеба притащил меня сюда, обещая золотые горы? – пробормотал он, приходя в себя.

– Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Есть еще рожь, суржа, обычный и ранний ячмень, овес, гречиха, просо...

Кавендиш замолчал, широко обведя рукой белесое пространство, окружавшее их.

– По моим расчетам, мы должны сейчас плыть по океану зерна. А на деле, мы барахтаемся в этом пюре, появившемся неизвестно откуда. Согласись, у меня есть уважительные причины, в силу которых я не могу добраться до нужного места!

Видя, что Джаг остается глух к оправданиям, он добавил:

– Ну, будет тебе дуться! Это стоило увидеть, клянусь тебе. Там растет еще кукуруза, сорго и даже рис. У тебя осталось, хоть немного воображения? Рис! И картошка! Гектары картошки! Я уже не говорю о фруктах! В этом смысле мы ни в чем не будем испытывать нужды! Есть все! Ты увидишь фрукты, о которых не имеешь ни малейшего представления! Они добились успеха во всех областях. Хочу заметить, что благодаря подземным водам, работа сильно упрощается.

– Они? Кто они? –  спросил Джаг, вдруг оживившись.

– Те, кто живет там, естественно. А ты думал, что все это просто так вылезает из земли?

– Ты ведешь меня к крестьянам? – воскликнул Джаг, вытаращив глаза. – Я правильно тебя понял? Нет, я ослышался! И для того, чтобы притащить меня к фермерам, ты недели напролет подслащивал мне пилюлю?

У Джага сохранились самые неприятные воспоминания о пребывании у крестьян, которые использовали его в качестве тягловой силы, поэтому он испытывал к ним острую неприязнь. Но не потому, что они относились к нему, как к рабу, а потому, что показали себя покорными, смирившимися со своей участью людьми. Они ничего не хотели видеть, кроме своего клочка земли, который давал ровно столько, сколько было необходимо, чтобы не умереть с голода, да и то при самых благоприятных условиях.

– Я знаю, что твое сердце не лежит к крестьянскому образу жизни, поэтому предпочитал молчать до поры, до времени, – объяснил разведчик, увидев отчужденность на лице Джага. – Стоило мне коснуться этой темы, и ты бы сразу же отказался идти со мной... и был бы неправ. Не все фермеры такие, каких ты знаешь.