Рассказ четвертый. О колдуне по имени Архум и рассыпчатом как песок счастье   ::   Ниязов Рустам

— Мой господин, скоро ты будешь разорен! — ответил Даргал. — Чтобы расплатиться с этим лекарем или ростовщиком, ты влез в большие долги!

Хозяин ничего не ответил. Они сидели и молчали, не зная как поступить. Даргал напряг свою память, пытаясь вспомнить все тонкости сделок, зная, что при должном расчете всегда можно оттянуть час расплаты. Но всё было тщетно — купец верно шел к полному разорению, ему грозила долговая яма, а его близким — унизительная жизнь в постоянной нужде и тревогах, и долгие хождения по родственникам и друзьям, с надеждой на их милость.

Медленно, как во сне, они прошли в женскую половину дома, где их встретила Хайрам. Обняв своего сына, купец посмотрел на него с такой печалью, будто видел в последний раз. Мудрая Сахна оставила их одних, позволив супругам поговорить без свидетелей.

Даргал, впрочем, не сидел, сложа руки. Он велел Сахне приглядывать за хозяйством, а сам бросился к знакомому лекарю, у которого часто покупал горькую настойку из цветков чабреца и дикого лука. Настойка помогала старику уговорить боль в суставах, которые год за годом, всё настойчивей давали о себе знать.

— Я знаю тебя, как опытного лекаря, уважаемый Таймас! — начал свою речь старик. — Ответь мне, может ли лекарь давать деньги в долг?

Еще молодой и крепкий телом, лекарь Таймас задумался и ответил:

— Нет, конечно! Это запрещено законом нашего города!

Даргал кивнул головой, получив ответ, и снова задал вопрос:

— А может ли лекарь давать деньги в долг на кабальных условиях?

Таймас рассмеялся, дивясь дотошности старика.

— Досточтимый Даргал! — ответил он, немного успокоившись. — Любой, кто требует маржу, которая превышает размер долга — будет иметь дело с городовым, как мошенник и грабитель!

Удовлетворенный ответом, старик покинул лекаря и вернулся к своим хозяевам. Он слово в слово повторил полученные слова, давая супругам пищу для раздумий.

Долго, почти до полуночи думал Самрил. Уставший с дороги, едва сошедший с верблюжьего седла, он не лег в постель, а позвал в дом своего старшего брата, уважаемого в городе человека по имени Расмияр. Втроем, вместе со старым слугой, они принялись думать, как поступить с Архумом. Старший брат, узнав о том, какие грозят долги Самрилу, не стал упрекать его в горячечности. Любой отец, кому пообещают вернуть к жизни усопшего ребенка, пойдет на такое безумие.

В один голос с Даргалом, он предлагал привлечь лекаря к ответственности, как человека бессовестного и чрезмерно алчного. Своё искусство врачевания он превратил в орудие вымогательства. Самрил слушал доводы пожилых умудренных жизнью людей, а сам сомневался. Завтра, до заката солнца, купец должен вручить ростовщику с трудом собранные шесть тысяч золотых монет — целое состояние!

Глядя на старцев и думая о своем, Самрил представил себе тесный низкий свод айвана из дворцовой пристройки, где устраивал приемы городовой. Купцы и лекари, гадальщики и мясники — кто не знает этих стен, старых и надтреснутых! Кто не видел искусно выточенных фигурок остророгих сайгаков на потемневшем от времени ганче! Самрил представил, как он идет истертому каменному полу, и утреннее солнце моргает сквозь маленькие оконца. Отстояв длинную очередь просителей, он кланяется городовому и, не поднимая головы, рассказывает о беде. И трепетно ждет ответа вельможи...

— Нет, уважаемые! — этими словами он прервал свои размышления. — Если вы намекаете на то, чтобы я пошел жаловаться городовому, то делать этого я не стану!

— Опомнись, Самрил! — негодующе возразил старший брат. — Тебя ждет разорение!

— Я пойду, но не к городовому, — продолжил Самрил, задумчиво подперев голову рукой.

Больше Самрил ничего не сказал. Он засобирался куда-то и потребовал собеседников не спрашивать его ни о чем.