Ричард Длинные Руки - сеньор   ::   Орловский Гай

Он открыл рот, не понял, хотя смутно уловил некий великий смысл, а я тронул коня, поехал мимо дворца. Шартреза изволила помахать рукой. Великая честь, провожает сама королева, я поклонился, больше похожий на варвара своими доспехами и манерой носить меч за спиной, зато едущий следом Сигизмунд выглядит образцом рыцарского облачения, изящества и рыцарских манер. В полном доспехе, шлем с пышным плюмажем, забрало поднято, открывая чистое юношеское лицо. Тяжелый рыцарский конь укрыт кольчужной сеткой, а поверх - яркой попоной из красных и белых квадратов, расположенных в шахматном порядке, красный крест на плаще, на шлеме, на щите, даже на сапогах.

Народ по обе стороны дороги расступался, мы поравнялись с тремя монахами. Я остановил коня.

- Благословите в дорогу, святые отцы.

Все трое пробормотали короткую молитву, а отец Дитрих сказал тихо:

- Рядом с блестящим юным рыцарем вы, сэр Ричард, сама скромность. Впрочем, скромность красит человека...

- Да, - согласился я. - В серенький такой цвет.

Он кивнул, в глазах не проскользнуло ни тени улыбки.

- Иным серый цвет необходим, чтобы их не слишком замечали, не так ли, сэр Ричард? Не знаю, увидимся ли мы еще... потому хотелось бы задать вам вопрос, на который в другое время я бы не решился, чувствуя вашу уязвимость...

Я проговорил настороженно:

- Слушаю вас, отец Дитрих.

- Сэр Ричард, почему все-таки в вашем сердце - нет религии?

Я посмотрел по сторонам, наклонился к нему и сказал почти на ухо, чтобы не услышали его собратья:

- Но ведь бог есть?

- Есть, - согласился он с некоторым колебанием. - Наверное. А религии нет. Почему?

Я сказал негромко:

- Если вернусь, считайте, что я не отвечал на этот вопрос. А если не вернусь, то считайте коммунистом и знайте, что религию я утратил по вине самой же религии. И ничего, жив.

Он посмотрел на меня с ужасом и жалостью.

- Сэр Ричард, религия и законы - пара костылей, которые ни в коем случае не следует отнимать у людей, слабых на ноги. Повторяю, ни в коем случае! Не все же сильные, коих ведет, как вы хорошо сказали, церковь, что внутри нас! Большинство - просто люди со всеми их слабостями и дурью!

- Я это запомню, - пообещал я. - В моем мире... моих землях больше опирались на один костыль, да и тот подгнивший... Прощайте, отец Дитрих. Общение с вами мне дало немало.

Решетка ворот заскрипела, поднялась с натугой. Стражники приветствовали нас, голоса хриплые, простуженные, но все держатся бодро, молодцевато, при нашем приближении всяк выпрямлял спину, разводил плечи и старался смотреть орлом. Сигизмунд наклонил копье, дабы не царапать свод, кони прошли бок о бок, копье снова нацелилось в синее небо, я видел, как Сигизмунд готов поскорее опустить забрало и копье, дабы пришпорить чудовище в шахматной попоне и метнуться на противника... хорошо бы - дракона, да чтоб огнедышащего...

- Сиг, - сказал я доброжелательно, - расслабься.

Он вздрогнул, покраснел, посмотрел на меня испуганными глазами.

- Зачем?

- А то перегоришь, - сказал я. - Нам еще ехать и ехать. А если будешь ждать, что вот-вот что-то выпрыгнет, загукает, растопырится да ка-а-а-ак гавкнет, то свалишься через милю. Или уже не заметишь, как в самом деле что-то выпрыгнет. И начнет тебя жрякать, посыпая перцем и чесноком.

Он сказал торопливо:

- Сэр Ричард, я так боюсь осрамиться в ваших глазах! Вы такой воин, такой воин...

- Ага, - ответил я саркастически, - воин.

Он поглядывал на меня испуганно и с невероятным почтением, а я в самом деле чувствовал себя старше его лет на тысячу или хотя бы пятьсот, сколько там прошло с его феодального века до моего постиндустриального, хотя на самом деле мы или ровесники, или же он старше меня на пару-другую лет.