Ритер   ::   Шидловский Дмитрий

Гудящим, как огромный колокол, голосом он возвестил о роли духовности в любом деле, включая ратное, и о необходимости, не щадя живота своего, оборонять родину от всяких иноземцев и чужеродных влияний. Потом слово взял спонсор. Не без удовольствия Антон отметил, что изначально не очень понравившийся ему человек говорил коротко, по делу и вообще, похоже, был весьма неглупым мужиком.

Наконец, официальная часть закончилась, чиновник объявил фестиваль открытым. Открыть фестиваль было предложено школе русского кулачного боя. Вперед вышел ее глава, отставной капитан милиции Борис Алексеев, и объявил, что клуб «Велес» решил поприветствовать участников фестиваля древним народным обрядом, как было принято много столетий назад у наших далеких предков.

По рядам рукопашников пролетел недовольный ропот. Антон заметил, что священник принялся что-то яростно шептать на ухо чиновнику, но спонсор небрежно махнул рукой, и представитель администрации, поморщившись, произнес:

– Давайте.

В центр зала вышел молодой белобрысый паренек, воздел руки к небу и заголосил какую-то абракадабру тоненьким голоском.

«Лучше бы тренировались, чем этой белибердой заниматься», – подумал Антон.

В начале было заметно, что парнишка очень волнуется, но потом его голос окреп и усилился. Антон заметил, что священник тихонечко перекрестился. Снова взглянув на белобрысого, Антон заметил, что тот уже вошел в транс, его бьет крупная дрожь, а слова вылетают будто сами собой. Свет ламп под потолком будто стал менее ярким, а вокруг собравшихся на площадке стадиона разлилось голубоватое свечение. По тому, как растерянно вертели головами окружающие, Антон понял, что все это ему не привиделось.

Свет ламп померк, сияние вспыхнуло необычайно ярко и исчезло. Теперь все, кто прежде стоял на площадке зимнего стадиона, обнаружили себя в огромном зале, со стенами, сложенными из мощных каменных блоков, плотно пригнанных друг к другу. Столь же массивными каменными плитами был вымощен и пол. В правом конце зала, освещенный солнечным светом, проникавшим через большие прямоугольные отверстия, высился каменный идол, метров шесть в высоту, с внушительным круглым животиком и большими глазами навыкате.

– Не понял, – протянул первым пришедший в себя Васильев.

– Господи, спаси и сохрани, – взвизгнул священник.

Парнишка, только что закончивший читать заклинание, обвел взглядом мрачные каменные стены, почесал затылок и удивленно пробормотал:

– Это чего?

– Ты что натворил? – подскочил к нему, размахивая кулаками, главный жрец Перуна Алексеев.

– Не знаю, – потерянным голосом оправдывался белобрысый, – когда репетировали, всё нормально было. Та бабка сказала, что это заклинание на добрых духов.

– Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, – громко произнес Антон.

– Господи, спаси, сохрани и помилуй, – взвыл священник, истово крестясь.

– Стоп, граждане, – шагнул вперед Чубенко. – Мы, вообще, где?

В зале воцарилось молчание. Все в растерянности принялись оглядывать обступившие их стены, идола и друг друга. Рыбников, заткнув меч за пояс, твердыми шагами направился к видневшемуся в дальнем конце зала дверному проему. За ним молча последовали остальные.

Антон тоже прошел к выходу и, как и многие, присвистнул, пройдя через массивные каменные ворота, ведущие наружу. Чисто убранная площадка, диаметром метров в сорок, примыкала к входу в храм неведомого божества. Ее вплотную обступил тропический лес. По пальмам и ветвям эвкалиптов с дикими криками носились обезьяны. В отдалении возвышались кипарисы. Солнце, стоящее в зените, палило нещадно.

– Не понял, – произнес вышедший вперед Чубенко. – Мы где?

– В тропиках, полагаю, – спокойным голосом ответил Рыбников.

– За грехи наши, – возвестил отец Никифор. – Говорил я, не допускайте языческих обрядов.