Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона   ::   Корецкий Данил Аркадьевич

Курвища такая, ее весь город знает… Главная лесба в городе, у нее там целый клуб по интересам…

Леший поморщился: ну что за херню ты несешь, товарищ? Это даже как-то несерьезно… Он смотрел на Хоря, а Хорь с упрямо-отсутствующим видом наблюдал, как за соседним столиком какой-то провинциальный хмырь, покрытый южным загаром, мрачно пил пиво в окружении хохочущих и перекрикивающих друг друга неофитов и неофиток.

- Какая еще лесба, Хорь? Очнись! - сказал Леший. - Ты слышал, что очередного бомжа нашли в тепляке возле Казанского вокзала? Опять с пулей в животе. Среди них паника, даже в обычный люк боятся спуститься…

Хорь посмотрел на него, громко цыкнул зубом, сложил пальцы обеих рук в щепоти и энергично постучал себе по голове.

- Лесба! - тщательно артикулируя каждую согласную, прошипел он. - Ритка! Лесба! Трахается! С жирной! Профессоршей!

Леший принялся за второй бокал, отпил половину. Второй бокал был ненамного хуже первого. Какие там еще лесбы… Нашел Хорь себе проблему. Еще неделю назад они считали за счастье просто ходить под этим рыжим осенним солнцем. Просто идти, куда хочешь. Солнце, дождик, опавшие листья под ногами… При чем тут какие-то лесбы? Жива-здорова Ритка - ну и ладно! Мы тоже живы-здоровы - прекрасно! А вот кто и зачем бомжей мочит - непонятно. Кому они мешают? В смысле, настолько - чтобы убивать, расстреливать в живот?

Хотя, с другой стороны, бомжи далеко, а Ритка… Такая привычная Ритка, нормальная девчонка, всегда по уши влюбленная в своего ненаглядного Хоря, даже когда он, свинья, приползает после недельного загула и устраивает дома военный переворот… И вот раз - она с какой-то теткой. Блин! Вроде как пол поменяла. Была Ритка, стала… хрен знает кто.

- Слушай, - сказал Леший. - Я вот что думаю: пока не поговоришь с ней самой, пока точно все не узнаешь - не паникуй. Не зацикливайся. Я бы даже…

- Ты что, дурной? - перебил его Хорь. - Я не собираюсь с ней говорить. О чем нам говорить? О радостях этой, как ее… гетеросексуальной жизни?

- А-а, - сказал Леший.

Третий бокал. Родниковая водичка, солод, хмель. Божественный напиток. Он отодвинул кетчуп и выдавил на загорелую сосиску зеленую дорожку из горчицы.

- Это что значит - я ее неправильно трахал? - все не успокаивался Хорь. - Значит, это я ее до такой жизни довел?

- До какой жизни? - сказал Леший.

- Ну. До такой!… Ты что, опять не слушаешь? А-а…

Хорь махнул рукой, резко встал и направился к выходу.

Из-за дальнего столика ему навстречу выдвинулась чья-то приветствующая ладонь, Хорь небрежно хлопнул по ней и вышел из кафе. До свиданья. Пошел искать утешения у студенток юридического факультета.

Вот она, регенерация, подумал Леший. Всепобеждающая регенерация жизни. Скоро сорок дней будет по Томилину. Всего сорок дней прошло. Как они переполошились тогда с Хорем… Взрывы, стрельба, засады. Прятались, дрожали, жалели Тома, которого они и вовлекли в это говно… Но для Тома все позади, и смерть он принял мужественно, как подобает офицеру… А что будет с ними, какой смертью они умрут - это было тогда неизвестно. Впрочем, жить в постоянном напряжении невозможно, и прятаться всю жизнь невозможно, и вот прошло время, и кровоточащая прореха стала затягиваться, и они снова стали выходить на люди… Радоваться простым вещам, а теперь еще и расстраиваться из-за всякой ерунды. Регенерация, одним словом.

- У вас свободно? А то этот молодняк меня достал!

Леший поднял голову. Перед ним стоял загорелый хмырь из-за соседнего столика. В руках бокалы с пивом - штук десять, наверное. «Ну и лапы», - подумал Леший.

- Свободно, - сказал он. - Я тоже скоро ухожу.

Хмырь кивнул и уселся, отгородившись бокалами. Леший глянул на соседний столик - никто там почему-то больше не смеялся, молодые парни и девчонки, корчащие из себя крутых диггеров, явно погрустнели.

- Чего ты им сказал, что они скисли? - от нечего делать спросил Леший.

- Так… Рассказал одну историю, - нехотя процедил хмырь и залпом выпил свое пиво.