Роковая музыка (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)   ::   Pratchett Terry David john

Человек, создавший его, не утруждал себя всякими завитушками и позолотой, и правильно: на этой арфе любые украшения выглядели бы кощунственными.

А еще арфа была новой – достаточно необычный факт, ведь в основном арфы были старыми. Старыми не в том смысле, что с инструментами плохо обращались, нет, просто… Иногда нужно заменить корпус или гриф, натянуть новые струны, ничего страшного, но сама арфа от этого не молодеет. Опытные барды утверждают, что чем старше арфа, тем лучше, однако старики вечно говорят что-нибудь подобное.

Дион щипнул струну. Нота повисла в воздухе и медленно стихла. Арфа была новенькой, блестящей, но звенела как колокольчик. А как она будет звучать, скажем, лет этак через сто?!

Чепуха все это, сказал отец. В земле наше будущее, а не в каких-то там нотах.

И это было лишь началом…

Потом он сказал еще что-то, а потом Дион что-то сказал, и мир вдруг изменился, стал новым, неприятным, потому что сказанные слова обратно не воротишь.

«Ты ничего не понимаешь! – сказал Дион. – Старый дурак! Я посвящу свою жизнь музыке! И очень скоро люди заговорят обо мне как о величайшем музыканте всех времен!»

Глупые слова… Как будто настоящего барда заботит мнение других людей. Нет, судить его могут только те, кто всю жизнь слушает музыку, живет ею, то есть другие барды.

Но тем не менее слова были произнесены. А если слова произнести с нужным чувством и богам в этот самый момент нечем больше заняться, то вселенная может вдруг измениться соответственно твоей воле. Слова имеют власть над миром.

Будь осторожен в своих желаниях, ведь неизвестно, кто может их услышать.

Или что.

А вдруг нечто, плывущее по вселенной, услышит слова, сказанные в нужный момент не тем человеком, и решит сменить свой курс?…

Далеко-далеко, в суматошном Анк-Морпорке, по голой стене пробежали искры, и…

…Возникла лавка. Лавка старых музыкальных инструментов. И никто не заметил ее появления. Всем казалось, что она была тут всегда.

Смерть сидел и смотрел в пустоту, подперев костлявый подбородок руками.

Альберт на цыпочках, стараясь не шуметь, приблизился к хозяину.

В особо созерцательные моменты, а сейчас был именно такой момент, Смерть не переставал удивляться поведению своего слуги.

«ОСОБЕННО УЧИТЫВАЯ РАЗМЕРЫ КОМНАТЫ…» – добавил он про себя.

…Которая была бесконечной – ну, или настолько бесконечной, что ее размеры теряли значение. На самом деле кабинет был площадью в милю. Честно говоря, неплохие результаты для комнаты. Обычные люди называют такое бесконечностью.

Создавая свой дом, Смерть кое-что напутал. Временем и пространством нужно управлять, а не подчиняться им. Так что внутренние размеры были заданы с размахом. Он забыл сделать дом больше снаружи, чем внутри. То же самое с садом. Изучив данные вопросы несколько внимательнее, Смерть отчасти начал понимать роль, которую люди придавали цветам в отношении таких концепций, как, допустим, розы. Тем не менее он создал их черными. Ему вообще нравился черный цвет. Прекрасно гармонирует со всеми цветами. Рано или поздно он идет всем.

Но все известные ему люди, а таковых было немного, как-то странно реагировали на невообразимые размеры комнат – они их просто не замечали.

Взять, к примеру, Альберта. Открылась огромная дверь, вошел Альберт, осторожно неся чашку на блюдце…

…И в следующее мгновение оказался у края относительно небольшого ковра, окружавшего письменный стол Смерти. Смерть уже отчаялся понять, каким образом Альберт так быстро пересекает разделяющее их пространство, как вдруг до него дошло, что для его слуги этого пространства просто не существует…

– Я принес настой ромашки, хозяин, – сказал Альберт.

– ГМ-М?

– Хозяин?

– ИЗВИНИ. ЗАДУМАЛСЯ. ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

– Настой ромашки.

– Я ДУМАЛ, РОМАШКУ ДОБАВЛЯЮТ В МЫЛО.