Роман c хаосом (Том 2)   ::   Мартьянов Андрей

---------------------------------------------

Мартьянов Андрей

Роман c хаосом (Том 2)



Андрей Мартьянов

Роман c хаосом

Том второй

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

МАЛОЕ ТВОРЕНИЕ - ВИД ИЗНУТРИ

Его бесплодие было безгранично. Оно доходило до экстаза.

Э. М. Сьоран. Дурной демиург.

Горацио: - Так Гильденстерн и Розенкранц плывут себе на гибель?

Гамлет: - Сами добивались!..

В. Шекспир. Гамлет.

Глава 1. Быть или не быть?

- Орел...

- Черт побери, да сколько можно? Который раз?

- Пятьсот восемнадцатый. Теперь ты кидай.

- Орел. Почему? Слушай, может просто монета с двумя орлами?

- Список возможных объяснений. Первое: я сам хочу этого. На дне моего подсознания я играю в орлянку против самого себя, используя монеты без решки во искупление своего невспоминаемого прошлого. Второе: время остановилось намертво и поэтому выпавший в тот миг орел повторяется в полутысячный раз. Третье: божественное вмешательство. Четвертое: эффектное подтверждение принципа, согласно которому каждая отдельная монета, подброшенная в отдельности, с той же вероятностью упадет как орлом, так и решкой. Поэтому нет оснований удивляться в каждую отдельную единицу времени, когда это происходит. Дай мне попробовать. Орел...

- Предлагаю еще версию. Та сторона монеты, где решка, искусственно утяжелена, поэтому она всегда падает орлом вверх.

- А что, мысль... Кидай! Орел?

- Орел. Пятьсот двадцать один. Теперь снова ты.

- Пятьсот двадцать два орла. Я сейчас свихнусь. Может, этот мир устроен так, что монеты в нем падают исключительно орлами вверх? В таком случае бутерброды здесь тоже должны падать маслом вверх, а не наоборот. Будем проверять?

- Обед только через два часа, где мы возьмем бутерброды?

- Можно попросить у Офелии. Скажем, что для опыта.

- Она нас не любит. Считает, будто мы дурно влияем на принца.

- А мы на него действительно дурно влияем?

- Кстати, опять орел. Пятьсот двадцати три. Офелия, между прочим, вообще никого не любит, кроме себя. Так что бутербродов она нам не даст. Пятьсот двадцать четыре...

- Отдай, кидать не умеешь. Да что же за беда такая? Орел!

- Разговор какой-то дурацкий...

- По-моему, в последнее время мы только и занимаемся тем, что ведем дурацкие разговоры. Пятьсот двадцать пять. Орел.

- Догоним результат до пятьсот пятидесяти пяти и пойдем в трактир. Жрать охота. Что, опять орел?

- Пятьсот двадцать шесть. Не делай из еды культа. Пятьсот двадцать семь. Так чем бы нам заняться? Опять идти подслушивать?

- С чего ты взял, что подслушивание - наша основная задача? Вдруг мы оказались здесь совсем по другому поводу? Пятьсот двадцать восемь? Или девять? Я, кажется, сбился.

- Уже пятьсот тридцать. Что нам еще тут делать? Фактически, мы никто и звать нас никак. Двое недоучившихся студентишек из благородных семей на посылках у короля... Клавдий - сволочь! Это он всучил мне эту проклятую монету! Ничего себе, жалование! Никогда бы не подумал, что одна-единственная монетка, полученная за труды на королевской службе, может стать причиной помешательства. Пятьсот тридцать три. Хватит. Надоело! Давай лучше подарим ее принцу. Чтобы сходить с ума не в одиночку. Орел.

- Принц и без нашего участия стал законченным психом. Все, пошли в трактир. Ночью мне будут сниться кошмары - монеты, все время падающие на ребро. Пятьсот тридцать пять?

- Не мешай...

Невероятным усилием воли я спрятал злосчастную монету достоинством в одну крону за обшлаг рукава и зашагал вслед за Дастином к широченной лестнице, ведущей в нижний двор замка. За спиной оставались зубцы донжона, где мы прогуливались, безостановочно играя в орлянку, а за донжоном величественно колыхалось серо-голубое пенное море.

* * *

Хозяин готовил нас к грядущему путешествию более суток.