Роскошь изгнания   ::   Басс Луи

Аннотация: Торговец антиквариатом Клод Вулдридж, приобретя букинистическую лавку, случайно обнаруживает пачку писем начала XIX в., связанных с Байроном и выводящих его на след самой сенсационной загадки великого поэта. Но он даже не догадывается, что это изменит всю его жизнь, заставит пугливо озираться через плечо и видеть призраков – в сутолоке лондонского Сити, в сумрачных покоях полуразрушенного неаполитанского палаццо...

---------------------------------------------

Луи Басс

Роскошь изгнания

В первую очередь, неведомо, по какому праву Автор полагает, что сие анонимное произведение вышло из-под моего пера, – в ответ на возражение Он приведет тот довод, что доказательство лежит в самом произведении, то есть оно содержит в себе места, по видимости написанные от моего лица или в моей манере, – но разве кто-нибудь не мог сделать этого намеренно?



Лорд Байрон. Разрозненные мысли (1820)



Оскар Уайльд. Великан-эгоист (1888)



Дневник Байрона. Равенна, 1821

Часть первая

1



Поверьте мне на слово, коробку принесли в среду. Даже теперь, когда я мысленно пробегаю долгий список дней моей жизни, тот день вспыхивает передо мной, словно выведенный светящимися чернилами. А тогда это показалось мне чудесным даром, наградой, венчающей карьеру; лишь впоследствии я стал относиться к этому иначе. Во всяком случае, никогда не забуду день, когда ее принесли. Даже теперь через все расстояние между Италией и Англией – расстояние, подтвержденное пением цикад и стремительностью кораблей на подводных крыльях, летящих по заливу, словно водные лыжники, оставляя за собой хвост искрящихся брызг, – даже теперь предо мной живо встают Лондон и тот день.

Когда я вернулся после обеда в магазин, Фредди стоял у двери, склонив свою грязную голову над мусорной урной, сальные космы закрывали его лицо. Он с таким сосредоточенным видом пялился на нее, ничем не отличавшуюся от других зеленых пластмассовых уличных урн, словно, стоит как следует в ней покопаться, и в конце концов найдешь там пятерку. Он так часто подолгу стоял в этой своей позе, что у меня не раз возникало подозрение, что он работает на Блэкуолла, моего конкурента, чей магазин находился через дорогу напротив моего.

Поравнявшись с ним, я невольно поморщился. День был солнечный, когда бродяги, как сыр или трупы, дозревают на жаре. А у этого садиста по случаю первого дня весны под пальто была еще и пара лишних джемперов, в результате чего люди еще на дальних подступах к магазину спешили перейти на другую сторону. Преодолев отвращение, я хлопнул его по плечу.

– Не стой здесь, Фредди, иди своей дорогой.

Он обернулся и тупо уставился на мой шелковый галстук. Многолетнее бродяжничество оставило свой след на Фредди, постепенно согнув его спину, словно он постоянно заглядывал в невидимую урну. И теперь он шаркал по улицам Лондона, медлительный и согбенный, как человек, потерявший контактные линзы.

– Ты мешаешь торговле, – без обиняков объяснил я уже не в первый раз. – Выставь тебя в ООН – и нам не миновать санкций.

Его взгляд, упершийся в мой галстук, стал чуть осмысленней; наверно, Фредди пытался сообразить, сколько может стоить такая вещица. Ветерок шевелил листву росшего поблизости дерева. Солнечные блики вяло подрагивали, золотым пухом ложась на плечи замызганного пальто Фредди.

– Мотай отсюда, Фред, – сказал я, махнув рукой в сторону Британского музея. Мой жест вызвал несколько неодобрительных взглядов добропорядочных лондонцев, шагавших по другой стороне улицы, но Фредди даже не пошевелился. Он понимал лишь один язык. – Вот тебе соверен. А теперь убирайся, и чтоб до завтра я тебя здесь не видел!

Наконец Фредди очнулся.