Роза для Эмили   ::   Фолкнер Уильям

"Она все-таки склонит его к женитьбе", потому что Гомер сам несколько раз замечал (а он любил мужское общество и часто выпивал в клубе "Элкс" со своими более молодыми приятелями), что жениться не собирается. Позже мы говорили уже: "Бедняжка Эмили", наблюдая за ними из-за закрытых ставень, когда по воскресеньям они проезжали мимо в пышной коляске: мисс Эмили с гордо поднятой головой и Гомер Бэррон в заломленной набекрень шляпе, с сигаретой в зубах, с поводьями и хлыстом в руке, на которой красовалась желтая перчатка.

Потом некоторые дамы стали поговаривать, что это позор для города и дурной пример для молодежи. Мужчинам во все это вмешиваться не хотелось, но женщины в конце концов вынудили баптистского священника (все родственники мисс Эмили принадлежали к епископальной церкви) нанести ей визит. Он никому не сказал, что произошло во время их встречи, но идти к мисс Эмили во второй раз наотрез отказался. В воскресенье Бэррон и мисс Эмили снова разъезжали по городу, на следующий день жена священника написала ее родственникам в Алабаму.

Вскоре она опять жила в доме не одна, а со своей кровной родней, а мы принялись ждать, что будет дальше. Поначалу ничего особенного не происходило. Потом у нас стала расти уверенность, что они все-таки намереваются пожениться. Мы узнали, что мисс Эмили была у ювелира и заказала мужской туалетный прибор из серебра с вензелем "Г.Б." на каждом предмете. Еще через два дня стало известно, что она купила полный комплект мужской одежды, включая и ночную рубашку, и мы решили: "Они поженились". Мы были довольны. Мы были очень довольны еще и потому, что две кузины мисс Эмили были Грирсоны еще в большей степени, чем она сама.

Так что мы не удивились, когда Гомер Бэррон (работа по мощению улиц была закончена) уехал из города. Конечно, мы были немного разочарованы, что дело не получило огласки, но были уверены, что он уехал, чтобы подготовиться к приезду мисс Эмили, а может, дать ей возможность избавиться от кузин. (К тому времени против них был составлен целый заговор, и мы все были союзниками мисс Эмили в этом деле). Через две недели кузины уехали, а еще спустя три дня в городе, как и ожидалось, появился Гомер Бэррон. Один из соседей видел, как однажды вечером, при сгущавшихся сумерках, негр впустил его в дом через дверь кухни.

С тех пор никто больше не видел Гомера Бэррона, а также некоторое время и мисс Эмили. Парадная дверь дома оставалась закрытой, лишь негр со своей корзинкой выходил за продуктами. Время от времени мисс Эмили на мгновение показывалась в окне, как, например, в ту ночь, когда члены Совета разбрасывали известь, но почти в течение шести месяцев она не выходила на улицу. Тогда мы поняли, что в этом нет ничего странного: можно было предположить, что то качество отца мисс Эмили, которое загубило всю ее жизнь, было в ней так же сильно и непреодолимо, как и в нем самом.

Когда мы увидели мисс Эмили в следующий раз, она сильно пополнела, и в волосах у нее появилась седина. В течение нескольких последующих лет волосы мисс Эмили седели все больше и больше, пока ее голова полностью не покрылась сединой безупречного стального цвета. Вплоть до самого дня смерти (а умерла она в семьдесят четыре года) ее волосы сохраняли этот неистовый стальной цвет, свойственный энергичным людям.

С этого времени парадная дверь дома мисс Эмили закрылась навсегда, если не считать, что, когда ей было около сорока, она в течение шести или семи лет давала уроки росписи по фарфору. В одной из комнат нижнего этажа она устроила мастерскую, и ровесники полковника Сарториса посылали туда своих дочек и внучек с такой же регулярностью и назидательностью, с какой по воскресеньям они отправляли их в церковь, давая двадцатипятицентовую монету для пожертвований. Тогда-то мисс Эмили и освободили от налогов.

Потом всеми делами в городе стало заправлять новое поколение.