Мисс Силвер вмешивается   ::   Вентворт Патриция

Никто не может заставить ее переживать это снова, кроме нее самой, — это она сама предательница, она тайком отодвигает засовы и впускает врага. Но в ее крепости ей не нужны предатели. Нужно следить за засовами и ждать, когда враг устанет и отступит.

Мид вернулась к кровати и легла. Ночная тишина стала еще ощутимее. Странно, что в таком большом доме не слышно ни малейшего звука, который бы свидетельствовал о том, что он обитаем…

Хотя так ли это? Где находятся люди, когда они спят? Наверняка не там, где лежат их тела, ничего не видя и не чувствуя. Где была она, прежде чем проснулась? Прогуливалась с Джайлсом…

Дверь в прошлое приоткрылась вновь. «Ты не должна думать о себе! — мысленно твердила Мид. — Думай о других людях в этом доме — только не о себе и не о Джайлсе…»

На месте Ванделер-хауса — четырехэтажного здания с полуподвалом — когда-то, когда деревню Путни еще не поглотил Лондон, было поле. Теперь массивный квадратный дом лишился большей части своей территории и был разделен на квартиры. Здесь жил и творил старый Джозеф Ванделер, которого называли английским Винтерхальтером [1] . Он неоднократно соперничал с этим знаменитым придворным художником, когда писал портреты принца Альберта [2] , королевы Виктории [3] , маленьких принцев и принцесс. Кисти Ванделера принадлежали также портреты мистера Гладстона [4] и лорда Джона Расселла [5] , Диззи [6] и Пэм [7] , герцога Веллингтона [8] и архиепископа Кентерберийского [9] . Он изображал всех красивых леди своего времени, делая их еще красивее, и всех некрасивых — интересными. Тактичный человек, радушный хозяин, — щедрый друг, Джозеф Ванделер проторил своим творчеством путь к славе, богатству и жене с солидным приданым.

Однажды Ванделер-хаус почтила своим присутствием королевская семья. Тысячи свечей горели в канделябрах, пять тысяч роз украшали комнаты во время бала. Теперь же когда-то роскошно меблированное помещение было разделено на восемь квартир — по две на каждом этаже — и полуподвал, где размещались центральное отопление, кладовки и комната смотрителя. Яства больше не подавали на столы одно за другим из большой кухни. Вместо этого в каждой квартире была крошечная кухонька, куда каким-то чудом втиснулись раковина, электрическая плита и несколько шкафчиков. Широкая парадная лестница уступила место лифту и узким, уже без ковровых дорожек, бетонным ступенькам, проложенным с этажа на этаж вокруг шахты лифта.

Мид Андервуд все это было хорошо знакомо. Она начала перебирать в уме квартиры и их обитателей. Это было лучше, чем считать овец, что требовало большей сосредоточенности. Овцы не помогали удержать мысли, рвущиеся за запретную дверь. Другое дело — люди.

Мид начала снизу — со старого Джеймса Белла, смотрителя и швейцара, который жил в полуподвале, в душной комнатушке между котельной и одной из кладовок. Джимми — веселый старикан с лицом, похожим на сморщенное яблоко, и блестящими голубыми глазами. «Доброе утро, мисс. Доброе утро, миссис Андервуд. Да, сегодня прояснилось. Не может же дождь идти вечно». Возможно, это правда, и солнце когда-нибудь засияет вновь…

Квартира номер один — старая миссис Мередит, которая выезжает в инвалидном кресле, вся закутанная в шали. Как ужасно превратиться в кучу шалей! Лучше быть несчастной, но живой, чем забыть, что такое жизнь. Лучше горевать по мертвому возлюбленному, чем утратить память о любви. Компаньонка миссис Мередит, мисс Крейн — болтливая особа в больших круглых очках на бледном пухлом лице. Угрюмая горничная Пэкер, которая никогда ни с кем не разговаривает. Сейчас все трое спят. Интересно, открывает Пэкер рот хотя бы во сне?

В другой квартире на первом этаже живут миссис и мисс Лемминг. Мид жалела Агнес Лемминг — она отказалась от всего ради своей эгоистичной мамаши.