Руки Бьянки   ::   Старджон Теодор

В эти минуты он с особенной остротой ощущал всю свою силу, всю ширину своих плеч и мощь спины. Мать Бьянки, которую давно ничто не удивляло, только покосилась на него и сразу же отвернулась. В глазах Рэна было что-то непонятное, и это ей очень не нравилось, однако гадать, что бы это могло быть, она не хотела, инстинктивно чувствуя, что это принесет ей лишь новые тревоги. А Рэн уже вышел вон - вышел, чтобы побыть одному и попытаться разобраться в этом незнакомом ощущении, которое владело всем его существом.

Был вечер. Горбатый горизонт, как губка, впитывал великолепие заходящего солнца, притягивал к себе, жадно высасывал сплющенное оранжево-красное яйцо. Стоя на небольшом пригорке, Рэн тяжело дышал, раздувая ноздри и до отказа наполняя воздухом грудь. Вечерний воздух был чист и прохладен, и все же ему казалось, что он пахнет как-то по особенному, словно в нем, как в воде, действительно были растворены тончайшие краски заката.

Так прошло несколько минут. Затем Рэн напряг ноги и посмотрел на свои большие, твердые кулаки. Подняв руки над головой, он потянулся всем телом и издал такой громкий и протяжный крик, что солнце, словно испугавшись, тотчас закатилось. Рэн проводил его взглядом, думая только о том, как он силен и высок, и заново переживая владевшие им чувства притяжения и принадлежности. Потом он лег на сухую, чистую землю и заплакал.

***

Рэн вернулся в дом лишь через час после того, как луна, осмелившаяся вскарабкаться на остывшее от закатного огненного буйства небо, не только повторила дневной путь солнца, но и, в свою очередь, зашла за далекие холмы. Войдя в комнату матери Бьянки, где та спала на заменявшем ей постель ворохе старой одежды, он зажег лампу и сел рядом, ожидая, пока свет разбудит ее. Действительно, очень скоро мать Бьянки недовольно застонала и, повернувшись к нему, открыла глаза.

И в испуге отпрянула.

- Рэн...? Что тебе надо?!

- Бьянку. Я хочу жениться на ней. Женщина с присвистом дышала сквозь стиснутые зубы.

- Нет...! - Этот возглас, однако, означал не отказ, а свидетельствовал лишь о крайнем изумлении, и Рэн нетерпеливо схватил ее за плечо.

Тогда женщина расхохоталась.

- Жениться?!.. На Бьянке?! Послушай, приятель, для шуток уже слишком поздно. Ступай-ка ты обратно в постель и выкинь свою блажь из головы. К утру ты как пить дать забудешь все, что сейчас мне наговорил.

- Ты отдашь ее за меня? Она молчала, и Рэн вздохнул.

- Я не спал, - сказал он все еще сдерживаясь, хотя в душе у него все кипело. - Я даже еще не ложился.

Мать Бьянки зашевелилась и села, подтянув к подбородку шершавые, сморщенные колени.

- Ты правильно поступил, что спросил у меня, у матери... И ты был добр к нам - ко мне и к Бьянке. Ты неплохой парень, Рэн, но - прости меня за эти слова - сейчас ты и сам похож на слабоумного. Бьянка настоящая уродина; даже я не стану этого отрицать, хотя сама произвела ее на свет. Можешь проделывать с ней все, что тебе угодно, - я и словечка не скажу. Впрочем, ты и сам мог бы догадаться, но ты зачем-то заговорил со мной. А мне лучше бы ничего об этом не знать... Нет, парень, я тебя совсем не понимаю, но... В общем, делай с ней, что хочешь.

И она украдкой бросила на него быстрый взгляд, но, пораженная страхом, вдруг застыла, не в силах отвести глаз от его лица. Рэн так медленно и тщательно прятал руки за спину, что ей стало ясно - если бы не это, он прихлопнул бы ее как муху.

- Значит.., я могу жениться на ней? - прошептал Рэн.

Мать Бьянки поспешно кивнула.

- Как хочешь, парень, - повторила она. Рэн задул лампу и выбежал из комнаты.

***

Он много работал, откладывая каждый грош, и в конце концов сумел вполне сносно обставить одну из комнат для себя и Бьянки. Рэн сам смастерил мягкое кресло и сколотил столик, который должен был служить алтарем для ее божественных рук.