Рыцарь черной розы   ::   Лаудер Джеймс

Большинство отличий были незначительными: целые двери в проемах, где должны были сохраниться лишь косяки и ржавые петли, да некоторые коридоры были на не сколько шагов короче чем нужно Казалось бы, невелика разница, но для существа, которое не нуждалось во сне и которое коротало время, обходя все комнаты и коридоры своего замка на Кринне на протяжении трех с половиной столетий, каждое такое несоответствие было болезненным, пробуждающим давние воспоминания.

Были и другие, гораздо более удивительные отличия. Тринадцать рыцарей, тринадцать верных скелетов, служивших Соту в Дааргарде, шагали вместе с ним по темным коридорам, однако они не занимали больше своих постов, где некогда настигла их смерть. Вместо этого они свободно перемещались по всему замку, выглядывая незваных гостей, которые, впрочем, так ни разу и не появлялись.

Были в Нихдааргарде и свои баньши, однако воспоминания их претерпели некоторые изменения. Они больше не повторяли историю Сота в том варианте, в каком они рассказывали ее на Кринне, каждую ночь на протяжении трех с половиной веков твердя одно и то же. Частенько они забывали отдельные эпизоды, а иногда добавляли события, которых никогда не происходило. Это особенно злило Рыцаря Смерти, однако сколько он ни проклинал баныии, сколько ни пугал их своим страшным мечом, они ухитрились ни разу не повторить его историю два раза подряд, не внеся в нее каких-либо изменений.

Прошлое было единственным утешением, доступным падшему рыцарю, а боль, вызываемая воспоминаниями, была единственной вещью, способной пробудить его дремлющие эмоции и чувства и помочь ощутить себя подобным человеку. Прошлое жестоко и рельефно проступало в его сознании с каждым шагом, который он делал но темным коридорам своего нового дома, с каждым словом, касающимся истории его преступлений, срывающимся с уст болтливых баньши. Постоянная сильная боль, причиняемая ему этими воспоминаниями и неистребимым желанием вернуть то, что он потерял, не только не оживляла его чувства, а, напротив, притупляла и хоронила их.

Так и сидел Сот на своем изъеденном червями троне, не чувствуя ледяного ветра, врывающегося в залу сквозь перекошенные главные двери, не слыша ни стенаний баньши, ни стука башмаков с железными подошвами. Азраэля он заметил только тогда, когда гном бросился на каменный пол прямо перед троном.

– Что ты хочешь мне сообщить, мой сенешаль? – спросил Сот гулким, но ровным и бесстрастным голосом.

Гном выпрямился. Он был одет и бриджи, запылившиеся за время долгого путешествия, и стальную кольчугу, покрывшуюся пятнами ржавчины от дождя и пота. А на кольчугу был наброшен изодранный шелковывый камзол. Вышитая на камзоле черная роза находилась в странном контрасте со снежно-белыми усами и бакенбардами гнома.

– Прошу прощения, могущественный лорд, – начал он. – Я не сумел отыскать никакого следа лагеря вистани.

Сот вздохнул. В последние месяцы до него стали доходить слухи, что в его королевстве появилось маленькое цыганское племя. Предводительницей его была женщина, владеющая амулетом немалой магической силы – дубинкой легендарного героя Кульчика-Скитальца. Цыгане зарабатывали свой хлеб, рассказывая волшебные сказки малочисленным племенам эльфов, населяющим королевство Сота. Большая часть этих легенд описывала подвиги Сота или касалась судьбы Рыцаря в Серебряных Доспехах, который был очень похож на лорда Нихдааргардского замка.

Сот не сомневался, что Магда каким-то чудом сумела выжить и организовать собственное племя: в одной из легенд говорилось об отважном рыцаре, который спас предводительницу от огнедышащего виверна, охранявшего выход из замка Равенлофт.

– А второе мое поручение? – поторопил Сот, сжимая поручень трона с такой силой, что древнее дерево затрещало.