Рыцари кувалды   ::   Лукин Евгений

Честно говоря, при этих словах желудок у Ромки провалился куда-то в район почек. А шутки-то и впрямь кончились…

– А ты скоком попробуй! – крикнул он, стараясь не подавать виду, что и сам струхнул. – Возле «конуры» есть скок! Прямо сюда выбрасывает…

– Пробовали! Они уже и у скоков дежурят!..

Ромка беспомощно огляделся. Надзорки словно вросли в покрытие черными блестящими валунами. Ждут…

– Рома! – напрягая старческий голос закричал Сократыч. – Рома, у вас один выход! Даже скорее шанс, чем выход!.. Сломайте эту вашу скульптуру! Сломайте!.. И глыбу разбейте!.. Возможно, тогда они вас не тронут!..

Ромка заколебался. Сломать… А может, и вправду сломать? Слепил какую-то уродину, не поймешь: то ли фиг, то ли кулак, то ли вообще Бог знает что! Кривая, приплюснутая… Чего позориться-то? Эту – сломать, а потом подучиться малость – и…

Потом?

Когда потом?

Ромка еще раз оглядел припавших к покрытию надзорок и медленно облизнул припудренные пылью губы.

– А вот фиг вам… – проговорил он и, спрыгнув в седловину, решительно вытряхнул в выемку предпоследний мешок.

Купол большого пальца, венчающий композицию, Ромка водрузил уже в сумерках. Порошка, как он и опасался, не хватило, и поэтому вместо красивого и гордого навершия пришлось лепить какой-то коротенький, неубедительный бугорок.

Все!

Ромка звонко отряхнул руки, помедлил и сошел вниз, в обезображенную корявыми грязными разводами седловину. На приступочке приостановился. Сердчишко на мгновение зависло. Да не может быть, чтобы с ним – как с Крестом… Никого не трогал, не убивал… Подумаешь там, фиг вылепил!..

– Ну, берите, давитесь! – презрительно бросил он наплывающим из серого полумрака плотным округлым теням. – Вот он я!..

Сделал последний шаг – и тут же был отрезан от глыбы, причем маневр надзорка провела по-хоккейному жестко – толкнула, чуть не сбив с ног.

– Сладили, да?.. Все на одного?.. – бормотал Ромка, пятясь перед наступающими гладкими тварями. Самый страшный миг остался позади: если сразу сознания не лишили, а теперь явно куда-то ведут, подталкивают, то, стало быть, не все еще так плохо…

Его уже вытеснили в проулок. Нигде ни души. От льдистых айсбергов веяло холодноватым полусветом. Надзорки обрели четкость, по гибким панцирям гуляли блики.

Улучив момент, Ромка метнулся к светлому овалу скока – и тут же удостоился легкого щелчка. Так, наверное, в четверть силы… Подпрыгнул, шарахнулся, но на ногах устоял.

– Менты поганые!.. – хрипло выговорил он, оборачиваясь.

Надзорки надвинулись снова. Ромка повернулся и с независимым видом пошел, куда вели. Следующий попавшийся по дороге скок он на всякий случай решил обойти сторонкой, но тут на пути его стала одна из надзорок.

– Ну чего? – с вызовом спросил Ромка. – Туда – нельзя, сюда – нельзя…

Вне всякого сомнения, его прижимали к стенке. Точнее – к светлому овалу. Ромка знал этот скок. Он выводил к «конуре» – выбрасывал в аккурат перед третьим подъездом.

– Под домашний арест? – осклабившись, осведомился Ромка. – А жратву кто мне таскать будет? Вы, что ли?

Полукольцо акульих рыл сомкнулось теснее, и Ромка, более не хорохорясь и не дразня судьбу, шагнул в скок…

Издырявленная черными оконными проемами пятиэтажка серой глыбой тонула в сумерках огромного зала. На выходе Ромку, естественно, ждали. Надзорок пять или шесть. Неестественно было другое: вместо того, чтобы загнать арестанта в «конуру», они сразу же отсекли его от подъезда.

Заподозрив неладное, Ромка обернулся – и обмер.

В каком-нибудь десятке шагов, раскинув мощные посадочные опоры, стояла летающая тарелка.