Сад ужаса   ::   Говард Роберт Ирвин

Дело в том, что Ханвульф лишь смутно воспринимал увиденное и ничего не мог описать. Он понятия не имел об архитектуре. Единственными сооружениями, которые знал Ханвульф и которые строились руками человека, были шатры из лошадиных шкур – их ставил его народ, – и грязные соломенные хижины тех смуглых людей и, конечно, других столь же первобытных племен.

Поэтому я, Ханвульф, могу только сказать, что видел перед собой огромное строение, но никак не мог понять, что это такое. Но я, Джеймс Эллисон, знаю, что это была башня, высотой футов в семьдесят, из необычного зеленого камня, в высшей степени изысканная и казавшаяся воздушной. Башня имела форму цилиндра, и, насколько я мог видеть, в ней не имелось ни дверей, ни окон. Основная часть здания была, вероятно, футов шестьдесят в высоту, а выше поднималась вторая башенка, намного меньше в обхвате, окруженная галереей с резным парапетом. Ее украшали две двери с затейливой резьбой и густо зарешеченные окна.

Вот и все. Ничто не свидетельствовало о том, что там кто-то жил. Ни единого признака жизни во всей долине. Но мне стало ясно, что это и было то самое строение, которое пытался нарисовать старик из горной деревни; я был уверен, что именно здесь найду Гудрун, если она еще жива.

Вдалеке, за башней, голубело озеро; в него впадала река, протекающая вдоль изгиба западной стены. Спрятавшись среди деревьев, я разглядывал башню и окружающее ее цветочное поле, которое превращалось в сплошные густые заросли цветов возле стен. На другом конце долины, близ озера, стояли деревья, но на самом цветочном поле не было ни одного деревца.

Я никогда не видел таких цветов. Они росли тесно, почти касаясь друг друга, каждое фута четыре высотой, с одним цветком размером в человеческую голову на каждом стебле, с широкими сочными лепестками, прижатыми друг к другу. Синевато-багровый цвет лепестков напоминал цвет открытой раны. Стебли, толщиной с запястье человека, казались бесцветными, почти прозрачными. Длинные и шаткие, они были укутаны ядовито-зелеными листьями странной формы – вроде наконечника копья. Зрелище было устрашающим, и мне очень захотелось узнать, что скрывается за этими зарослями.

Во мне сразу же пробудились мои дикие инстинкты. Я почувствовал скрытую опасность, как часто чувствовал сидящего в засаде льва прежде, чем мои органы чувств давали мне знать о нем. Пристально разглядывая густые заросли, я задавался вопросом, не свилась ли там клубком какая-нибудь огромная змея. Раздувая ноздри, я принюхивался, но ветер дул мне в спину. Во всем этом огромном саду было что-то неестественное. Несмотря на довольно сильный северный ветер, ни один листок не шевелился, ни один лепесток не шелестел – цветы стояли недвижимо, зловещие, словно мертвые птицы со свисающими головами. У меня вдруг возникло странное чувство, что они наблюдают за мной, что они живые...

Все это казалось фантастическим сном: по обеим сторонам голубые утесы, чернеющие на фоне закрытого облаками неба; вдалеке спящее озеро; в середине синего с багрянцем поля эта непонятная башня...

Одно обстоятельство насторожило меня: хотя ветер дул мне в спину, я совершенно явственно почуял запах цветов – затхлый запах смерти, разложения и гниения, как будто исходящий из склепа.

Вдруг я уловил в башне какое-то движение и плотнее припал к земле, скрывшись в траве. Там явно кто-то был. Подтверждая мои предчувствия, из двери верхней башенки вышло странное существо, приблизилось к парапету, оперлось на него и стало смотреть вдаль. Это был человек, но такой, который не мог бы мне присниться даже в страшном сне!

Он был высоким, могучим, с кожей цвета полированного черного дерева; но ужаснее всего были крылья, сложенные у него за спиной. Я знал, что это крылья – это было очевидно и неоспоримо.